16 
Однако надежда – это такое чувство, которое не поддается доводам рассудка, и, услышав звук подъехавшей машины, Паула почувствовала, как сердце забилось часто-часто, а щекам стало горячо. Заскочив в ванную на первом этаже, она поплескала холодной водой на лицо, чтобы остудить его, и только вышла в холл, как раздался звонок. Паула подбежала к двери, сделала глубокий успокаивающий вдох и распахнула ее. На пороге стоял лорд Каннингхем, красивый и элегантный, как всегда. На нем были черные джинсы и бежевый блейзер, под которым виднелась черная водолазка.
Паула провела его в комнату, которая называлась просто гостиной, а не торжественно бирюзовой гостиной, как в Каннингхем-Хилле, и она неожиданно показалась ей такой тесной и обшарпанной по сравнению с изысканной обстановкой особняка.
– Мисс Макмайер, вы, наверное, удивлены тем, что я примчался к вам так скоро после вашего визита.
Паула заметила мимолетный, по-мужски оценивающий взгляд, которым он окинул ее фигуру. Глаза его блестели, он был явно чем-то взволнован.
– Мы рады видеть вас в любое время, милорд, но я, кажется, догадываюсь, что привело вас сюда. Это, по всей видимости, связано с колье.
Лорд Каннингхем забавно сморщил нос.
– Не могли бы мы с этой минуты обходиться без титулов, а то я чувствую себя музейным экспонатом… Прошу вас, зовите меня просто Каннингхемом или Альбертом, как вам больше нравится.
– Альберт – красивое имя, – улыбнулась Паула. – Вас назвали в честь мужа королевы Виктории?
Лорд Каннингхем снова поморщился.
– Вы правы. Мама обожает викторианскую эпоху и все, что с ней связано. Она часто сетует на то, что не родилась на сто лет раньше. Значит, договорились – никаких лордов и милордов?
– Согласна, если вы будете называть меня Паулой, а не мисс Макмайер.
– Безусловно. У вас тоже очень красивое имя. Оно вам идет. – Он уставился на нее своими лучистыми серыми глазами, и Паула почувствовала, как краска смущения заливает щеки.
– Спасибо, – пробормотала она, потом постаралась взять себя в руки. – Итак, ми… Альберт, что вы хотели мне рассказать?
– Вы совершенно правы, Паула. Дело в этом злосчастном колье. Вот ведь какая странная штука!
У Паулы сердце ушло в пятки. Неужели он узнал что-то, порочащее дядю Шеймуса и подтверждающее его причастность к краже? Чтобы хоть ненадолго оттянуть неприятный момент, Паула поспешно выпалила:
– Простите, я ужасная хозяйка, даже не предложила вам выпить. Хотите виски? У нас есть немного.
У них в баре стояла начатая бутылка виски, правда не самого лучшего качества, которая осталась еще от дяди.
– Да, пожалуй, немножко, если вас не затруднит.
– Ну что вы. – Паула прошла к бару, плеснула в широкий бокал золотистой жидкости и подала ему.
– Благодарю вас.
Он взял у нее стакан, их пальцы соприкоснулись, и Паула почувствовала, будто тысячи мелких иголочек вонзились в нее от макушки до пальцев ног. В тот же миг он резко вскинул на нее глаза, и в них всколыхнулось нечто похожее на серебристое пламя.
Неужели он почувствовал то же самое? Да нет, не может быть, ей просто померещилось. Паула торопливо села в кресло напротив него.
Альберт сунул руку в карман блейзера, вынул колье и положил его на стол. Вспомнив о банковском счете дяди, Паула сначала подумала, что лорд Каннингхем каким-то образом узнал, что Шеймус купил колье, и пришел вернуть его им.
– Как вы узнали, что мой дядя купил его? Вы, наверное, проверили банковский счет тети Вероники так же, как мы проверили счета дяди Шеймуса?
Брови его удивленно поднялись.
– Простите, Паула, вы сказали, что ваш дядя купил колье?
– Я подумала, возможно… – Немного помолчав, она ответила уже более уверенно. – Да.
– Объясните мне все поподробнее, – попросил Альберт. – Я ничего не понимаю.
Паула рассказала ему о пятидесяти тысячах фунтов, которые были у дяди, когда он к ним приехал, и о том, что он снял их со своего счета в банке примерно в то же время, когда пропало колье.
– О боже! – воскликнул лорд Каннингхем. – Похоже, моя тетка обокрала его, потому что она продала ему обыкновенные стразы.
– Вы хотите сказать, что это не настоящие бриллианты? – поразилась Паула. – Но как вы узнали?
– Маме показалось, что они как-то не так блестят. Я попробовал резать ими оконное стекло. Камень раскрошился, не оставив на стекле даже царапины. Я поехал к знакомому ювелиру в Чимнизе, и мистер Барроу подтвердил, что это обыкновенное стекло, которое стоит не больше пятидесяти фунтов.
16 
