Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
26 
Ее руки коснулись его плеч, и она почувствовала, как ладонь на пояснице конвульсивно дернулась, прижимая мягкий живот к его затвердевшему телу.
Паула таяла в его объятиях. Ее губы раскрылись еще больше, и он скользнул языком внутрь. Она издала горлом какой-то звук, еще сильнее распаляя его.
В ее теле не осталось кислорода. Все вокруг затуманилось и поплыло, и Паула почувствовала, как какая-то часть ее мозга, воспринимающая внешний мир, отключилась. Ничего больше не существовало, кроме его вкуса, его пьянящего мужского запаха. Он целовал ее все крепче и настойчивее, прогибая спину Паулы назад. Она знала, что и он во власти таких же сильных восхитительных ощущений.
С видимым усилием он прервал поцелуй и отодвинулся. Тяжело дыша, они потрясенно уставились друг на друга. Кончиком языка она провела по своим припухшим губам. Было видно, что он не может решить, отодвинуть ее или снова притянуть к себе. Полутребовательно-полувопросительно он хрипло прошептал:
– Паула?
Вместо ответа она обвила его шею руками и сама поцеловала его. Его ладони сжались, затем скользнули выше и легли на внешнюю сторону грудей.
Она оторвалась от его рта, и он разочарованно вздохнул. Но в следующую секунду почувствовал ее губы на своей шее – мягкие, шелковистые, словно крылья бабочки, прикосновения. Ее язык легонько коснулся чувствительной кожи, и он пальцем скользнул в вырез ее платья, дотронувшись до соска. Тот мгновенно затвердел, и Альберт застонал, словно от боли, резко втянул воздух и заставил себя оторваться от нее.
– Мы должны остановиться, – прохрипел он.
Ее затуманенные страстью глаза заморгали в замешательстве, лицо казалось мягким и отрешенным в свете люминесцентных ламп.
Он отпустил ее и провел рукой по волосам.
– Либо мы останавливаемся прямо сейчас и расходимся, либо идем ко мне в номер и продолжаем начатое. – Он затаил дыхание в ожидании ее ответа.
Больше всего на свете Пауле сейчас хотелось заняться с ним любовью, но она понимала, насколько это безумно и безответственно. И разум возобладал.
Она медленно кивнула и отступила на шаг.
– Да.
– Что – да? – выдавил он.
Паула приложила руку ко лбу.
– Не знаю, о чем я думала. Нам лучше забыть об этом. Спокойной ночи, Альберт. Еще секунда – и она скрылась за дверью своего номера.
6
Мать крепко спала, когда Паула вошла в номер. Она разделась, потихоньку приняла душ и, не включая света, легла в постель, однако заснуть по понятным причинам ей удалось далеко не сразу. И даже во сне ей снились поцелуи и ласки Альберта.
Проснувшись утром, Паула увидела, что мать уже не спит. Она, уже одетая, сидела в кресле и читала книгу.
– Наконец-то ты проснулась, дорогая. Уже девятый час, и я умираю от жажды. Мне не хотелось тебя беспокоить, поэтому я не стала звонить, чтобы принесли завтрак сюда.
– Мы приглашены на завтрак за столик лорда Каннингхема, мама. Ты можешь спуститься в ресторан и позавтракать.
– Мне как-то неловко идти туда одной.
– Возможно, он еще спит. – Паула вспомнила их вчерашнее расставание и почувствовала, что краснеет.
– Ты поздно вчера вернулась? – спросила миссис Макмайер.
– Нет, не слишком, – ответила Паула, надеясь, что голосом не выдаст своего волнения. Что она наделала? Как она теперь сможет смотреть на Альберта и не вспоминать его горячие поцелуи и свой страстный отклик?
В конце концов мать первая спустилась вниз, и, когда Паула оделась и пришла в ресторан, миссис Макмайер пила чай и спокойно болтала с Альбертом. При виде его широких плеч и такого красивого, уже ставшего для нее дорогим лица Паула почувствовала, как отчаянно защемило сердце. То, что он хотел ее, ничего не значит. Возможно, сейчас он и увлечен ею, но ей ни за что не удержать этого мужчину навсегда.
Приклеив на лицо приветливую улыбку, Паула поздоровалась и села рядом с матерью, напротив Альберта. Он в ответ улыбнулся тепло, но сдержанно, ничем не выдавая своих чувств, каковыми бы они ни были. Паула позавидовала его выдержке. У нее же внутри все тряслось мелкой дрожью.
Мало-помалу она все же успокоилась и даже смогла принять участие в разговоре. Они говорили о леди Веронике.
– Я очень хорошо помню леди Веронику в молодости, – сказала миссис Макмайер. – Помню то лето, когда она приехала в гости к брату, вашему покойному отцу, Альберт. Она была очень шикарной девушкой, законодательницей мод у нас в Кливленде. Все женщины стремились ей подражать. Я не была знакома с ней лично, потому что леди Вероника вращалась в других кругах, но не удивилась бы, если бы узнала, что Шеймус каким-то образом умудрился с ней познакомиться. Кстати, в молодые годы, лет эдак тридцать назад, он был очень привлекателен и, как я уже говорила, весьма неравнодушен к женскому полу.
26 
