28 
— Снова-здорово. Рассказывай.
— Изменился и продолжает меняться ряд показателей, которые для него у меня были выведены, как стандартные.
— Конкретнее!
— Очень много. Например, раньше он весил больше шестидесяти килограмм, почти семьдесят, а теперь, когда он вернется в норму, эта норма — максимум пятьдесят пять. Изменился состав крови. Реакции ускорились в полтора раза, и такими останутся. Есть еще и внешние изменения, которые я не в состоянии объяснить вообще ничем… Ри, я потом дам подробный отчет, сейчас еще рано говорить.
— Но жить он будет?
— Несомненно. Говорю же, он не собирается умирать. Но я в растерянности.
Ри помолчал, налил еще одну рюмку зеленой жидкости и принялся задумчиво рассматривать ее на свет.
— Слушай, искин, чисто теоретически… скажи, как тебе кажется, если бы на его месте оказался я или Скрипач, такие изменения были бы возможны и для нас тоже? — спросил он наконец.
Искин молчал.
— Ты не можешь ответить?
— Не могу. Вернее, могу только предположить, что эти изменения возможны для Скрипача, а для тебя возможно что-то другое. То, что сделал Ит, привело в действие некий механизм, о котором не предполагал ни он сам, ни я, никто. Возможно, что-то подобное скрыто и в тебе тоже, но… пилот, на твоем месте я бы не стал рисковать.
— А ведь ты боишься, железяка, — задумчиво проговорил инженер. — Удивительно, но ты боишься. Чего боятся интеллектронные системы? Чего ты вообще можешь бояться?
— Неизвестности, — ответил искин. — Того, что я не могу объяснить. Задачу, решения которой я не найду.
— Ясно, — Ри встал, поставил полную рюмку обратно на столик. — Пойду, посмотрю, как они там.
В медицинском блоке было гораздо теплее, чем в зале управления, свет искин приглушил, и инженеру тут же захотелось спать. Он зевнул, потер глаза. Какой там спать, не до того. Ри подошел к Скрипачу. Тот спал, по детски положив ладони под щеку. Сломанная нога оказалась стянута тонкой эластичной тканью, но когда Ри провел по ней рукой, ткань тут же затвердела под его пальцами. Ага, понятно. Значит, ткань реагирует на движение, но в состоянии покоя становиться мягкой. Забавно.
Ри подошел к Иту и внимательно всмотрелся в его лицо. Да, созидающий и впрямь выглядел значительно худее, чем раньше, черты лица заострились, стали резче. В черных волосах Ри разглядел несколько белых нитей. Седина?..
— Это еще ничего, — вполголоса сказал искин. — Посмотри сюда, пилот.
Туман, в который было погружено тело Ита, растаял в районе груди, и Ри увидел, что на ней появился тонкий белый шрам, идущий чуть ли не от шеи, и спускающийся до солнечного сплетения.
— Я пытался убрать это, но шрам возникает снова. Он не один. Есть еще несколько. Шрамы очень старые, — пояснил искин. — Они старше, чем биологический возраст тела, на котором появились. Если судить по состоянию келоидной ткани, им больше ста пятидесяти лет. А ему — сорок. Но и это еще не все.
Ри потрясенно молчал. Страха он не испытывал, но в душе поселилась какая-то невнятная тревога.
— Пилот, приоткрой ему глаз и посмотри, — посоветовал искин.
— Какой глаз? Правый, левый?
— Любой.
Ри осторожно раздвинул Иту веки на правом глазу, секунду смотрел, потом убрал руку.
— Так что же это получается? Он что, все-таки гермо?..
— В том-то и дело, что нет, — мрачно заверил искин. — Он человек. Не смотря на все это, он — человек.
— У людей не бывает вертикальных зрачков, — возразил Ри. — К тому же детектор…
— А что детектор? Существовали модификации для людей, спроси потом Леона, он расскажет. Пилот, повторяю, я в растерянности. Надеюсь, что когда вернутся Бард и Сэфес, они сумеют хотя бы частично разобраться в происходящем.
Ри покивал.
— Плохо то, что Ит нам нужен, — с досадой сказал он. — Потому что он один способен обеспечить хоть какую-то защиту. И работать мы с ним можем качественно только в тандеме. Если с ним что-то случится, то мы, скорее всего, вообще никуда не дойдем.
— Я бы не был столь категоричен. Дойдете, конечно. Но содействие такого… существа временами действительно полезно. Хотя сейчас от него не было бы никакого толку, ведь станцию ведешь ты.
— Да, действительно, — согласился Ри. — Станцию веду я. И переговоры тоже веду я… Ладно. Искин, дай-ка мне чистую одежду и поесть что-нибудь сделай. Оставим вопросы на потом, сейчас и других дел слишком много.
28 
