41 
– Это клиника горнопромышленной компании Мендоза, – объяснил Джемме отец, будто прочитав ее мысли. – Он сам принес тебя сюда с такой осторожностью, словно ты хрустальная статуэтка. Как только персонал клиники увидел, что ты под личной опекой Эрнандо, все сразу засуетились. Но даже, если бы клиника и не была его собственностью, он в состоянии оплатить твое лечение. Когда мы вошли в больницу, у него был такой вид, что он готов разнести всех в клочья, если они допустят хоть малейшую ошибку в лечении.
– Как божественный ягуар, – прошептала Джемма. Мысль о том, что Эрни так заботится о ней, встревожила ее. – А сколько мне придется пробыть здесь? – спросила она, но отец замялся и отвел глаза.
– Сказали, недели две-три. Снимут гипс, обследуют, – промямлил он. – Видишь ли, дорогая, проблема в том, что я должен уехать. Мы решили, что тебе будет лучше в доме Эрнандо. За тобой присмотрит его тетя.
7
– Папа! Я не могу! – разволновалась Джемма. – Я плохо знаю Эрнандо. Мы с ним все время конфликтовали. И я совсем не знаю его тетю. Нет, я не могу принять это предложение.
– Джемма, дорогая, послушай меня, – начал уговаривать ее отец, поглаживая ее руки. – У меня нет другого выхода. Я не могу оставаться до твоего полного выздоровления. Сильное растяжение связок, трещины в ребрах – наложили гипс для лучшего заживления, опять же сотрясение мозга. Все это очень серьезно. Даже после лечения ты все еще будешь очень слабой. Да ты сама прекрасно знаешь, насколько серьезны твои повреждения, ты же врач.
– Не стоит преувеличивать! – возмутилась Джемма. – И как скажи, пожалуйста, я могу навязать свое общество семье Эрнандо, да и ему самому.
– Что ты говоришь, дорогая?! А если бы Эрни попал в подобное положение в нашей стране, разве мы не предложили бы ему пожить у нас до полного выздоровления?
– Естественно, предложили бы! – воскликнула Джемма.
Отец удовлетворенно кивнул.
– Вот то же самое сказал мне и Эрни, когда я отказался от его предложения. Он был чрезвычайно настойчив. Эрнандо Мендоза не переспоришь. Тетя его знает английский, ты с ней подружишься, – добавил отец с улыбкой, полной раскаяния. – Все будет хорошо. Тебе понравится дом Эрнандо.
– А ты у него бывал?
– О, и не раз. Я ведь знаю Эрни много лет – с тех самых пор, когда он учился в Кембридже, а я читал там по приглашению курс лекций по археологии. Помню до сих пор нашу первую встречу. Он подошел ко мне после одной из моих лекций, чтобы поговорить. Знания Эрнандо о цивилизациях Южной Америки были настолько впечатляющи, что мы договорились встретиться еще. Так мы и познакомились. Потом много раз он прилетал ко мне в Америку. Мы ходили с ним в экспедиции почти во всех латиноамериканских странах. А когда я прилетаю сюда, то всегда живу в его доме. Он построен в одном из самых красивейших мест, какие я когда-либо видел. А видел я много.
Джемма слушала отца и гадала: сможет ли она жить в одном доме с Эрни? Она понимала: что бы папа ни говорил и как бы Эрни ни старался проявить старомодное гостеприимство, им, как руководителем экспедиции, движет просто чувство ответственности. И не более того. Он еще там, на мосту, поставил точку в их отношениях. А пригласил пожить у себя в доме только из гуманных соображений. И еще потому, что она дочь профессора Линка Робертса.
Чуть позже к Джемме пришел Питер, выглядевший очень довольным. Сев к ней на кровать, он некоторое время оглядывал комнату, а затем весело выпалил:
– Ты сделала это конечно же специально, чтобы привлечь к себе внимание, да?
Джемма улыбнулась. Если быть честной, то она была довольна, что остается в Аргентине. Она чувствовала себя сейчас намного старше Питера, но это не из-за травмы. Просто она постоянно сравнивала его с Эрнандо. Тот притягивал ее, но в то же время и пугал, и она не могла разобраться в своих чувствах к нему. А Питер смешил ее, был хорошим другом, но не более того.
– Я хочу домой, – грустно сказала Джемма.
Питер с удивлением посмотрел на нее.
– Джем, но ты же не можешь улететь домой сейчас, – напомнил он ей. – Я бы хотел быть рядом с тобой, но у меня дела в университете, да и других забот хватает. Так что мы с профессором не можем остаться здесь. Когда тебе стало лучше, он повеселел и стал хоть есть, а то и крошки в рот не брал с тех пор, как ты упала. – Питер улыбнулся. – Знаешь, я всегда думал, что ты по натуре наседка и слишком опекаешь профессора, но теперь я понял, почему ты так заботишься о своем отце. Раньше я никогда о нем не думал как об отце – все профессор да профессор, но сейчас я понял, как сильно он тебя любит.
41 
