100 
Голоса и прочие звуки постепенно стихли. Я полностью сосредоточилась на ране, представляя, как она перестает кровоточить и затягивается, как развороченные острыми кривыми зубами ткани и клеточки встают на свои места, срастаясь обратно друг с другом и принимаясь за нормальную работу, как восстанавливается еле заметное дыхание. Сколько я так сидела? Минуту? Час? Месяц? Год? Да какая разница?
Боль в груди подсказала мне, что магической силы во мне уже не осталось. Я открыла глаза. Мои руки были в крови, но рана на шее Виктора выглядела теперь как невинный порез кожи тупым ножом. Ополоснув руки прямо в кувшине с водой, я обработала рану своими фирменными зельями, аккуратно перевязала и повернула голову советника лицом к себе. Теперь осталось последнее, что я могу сделать. Я достала из кармана пузырек с живой водой. Даяна как знала, что он мне скоро понадобится. Вот только знать бы, как правильно ее использовать. Наверное, нужно дать выпить, а это в данном случае проблематично.
Я трясущимися руками выдернула пробку и влила живую воду Виктору в рот. Только бы помогло! Не думаю, что Даяна втюхала мне обычную родниковую воду, я же ее потом голыми руками… И к тому же русалки не умеют врать. Это вселяло некоторую надежду.
Вода тонкой струйкой вытекла обратно. Надеюсь, хоть что-то попало куда нужно, иначе… Иначе все…
Я прождала целую вечность. Ничего. Тишина. Ни вздоха, ни хрипа. Глаза Виктора были по-прежнему закрыты, на бледном, я бы даже сказала белоснежном, лице замерло спокойное выражение, будто он спал. Я больше ничем не могла помочь ему, я бессильна перед смертью… И, не выдержав, уронила голову ему на грудь и разрыдалась.
В комнате, кроме нас, никого больше не было. Александр вышел вместе со всеми, чтобы не мешать мне и не отвлекать, поэтому я осталась одна со своим горем. Встать и тем более выйти, чтобы сообщить ему прискорбную весть, сил совсем не осталось, я выложилась под завязку.
– Виктор… прости… – сквозь слезы шептала я. – Я не смогла… Это я во всем виновата… Катерина так ждет тебя, а я даже ради нее, ради ее любви не смогла…
И что-то еще в том же духе. Мне было плохо. Так плохо, как не было еще никогда в жизни. У меня на руках умер друг…
Кто-то мягко тронул меня за плечо, но я даже не повернулась, хотя и догадалась, что это скорее всего Александр. Он умный, он поймет. И ему так же тяжело сейчас, как и мне.
– Ты решила все-таки закончить начатое этой мерзостью и до кучи утопить меня, да? – раздался слабый хриплый голос над ухом.
Я замерла, пытаясь привыкнуть к мысли, что стала жертвой очередных слуховых галлюцинаций, но легкое поглаживание по голове и слегка дрогнувшая под моими руками грудь заставили меня порывисто поднять голову. Виктор смотрел на мое заплаканное лицо из-под опущенных ресниц и слегка улыбался.
– Виктор!!! – Я чуть не бросилась к нему на шею, но вовремя вспомнила о ране. Она хоть и затянулась, но была еще достаточно болезненной. – Ты все-таки свинья! – не удержалась я от возгласа облегчения, размазывая слезы по щекам тыльной стороной ладони. – Даже в таком важном деле ты не можешь обойтись без издевательств.
– Ладно, я больше не буду, – усмехнулся он и закрыл глаза.
– Эй! – почти заорала я. – Не смей! А ну вернись сейчас же, гад!
Я попыталась его приподнять, но с моей комплекцией это оказалось достаточно проблематично. Однако я продолжала надрываться с упертостью безмозглого осла. На помощь мне никто не спешил, и все пришлось делать самой. А силенок-то у меня нет. Я опять готова была разреветься и почти уже начала.
– Алена, перестань, все нормально, – прохрипел советник. – Не буду я умирать, обещаю.
И он с трудом принял сидячее положение, опираясь одной рукой на мои плечи.
– Дурак ты! – всхлипнула я и, к удивлению нас обоих, принялась целовать его бледное от потери крови лицо. – Я же правда думала, что ты умер. Никогда больше так не делай! Если умрешь в следующий раз, можешь больше не возвращаться, иначе я сама тебя точно прибью, чтоб неповадно было.
– Ладно, ладно, – смущенно просипел Виктор. – Убедила…
И тут же как-то подозрительно от меня отстранился, чуть не завалившись обратно на пол. Я успела поддержать его и только после этого обернулась.
Александр стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, и целенаправленно испепелял нас взглядом. Собственно, когда мы с Виктором на него посмотрели, постороннего вмешательства с его стороны особо не требовалось – мы готовы были испепелиться вполне самостоятельно.
100 
