Особенно,... 
92 
Перед ним расстилался сад с разбитыми в прихотливом, но стройной порядке клумбами, живыми изгородями и подстриженными деревьями. Все это вместе образовывало замысловатый рисунок – образчик старинного паркового искусства, вызывавший воспоминания о прошлом, а то и позапрошлом веке. Свет с террасы освещал только ближайшие окрестности, и глубина сада тонула в темноте, где маячили лишь неясные тени деревьев. Неподалеку от него во тьме зашуршала живая изгородь, и Рауль уловил приглушенные звуки: шепот, тихие стоны и тяжелое дыхание. Он бросил недокуренную сигару на каменный пол террасы и затоптал ее каблуком. Ему было вовсе не интересно слушать, как какая-то парочка предается любви. Кроме того, пора возвращаться в зал, чтобы Шербурны увидели, что он присутствует на приеме, после чего можно будет спокойно покинуть этот бал, на который нельзя было не прийти.
Сквозь тонкую ткань платья Роб ощущал, как затвердели соски грудей леди Син под его рукой. Он чувствовал их так отчетливо, словно и в самом деле касался ее обнаженной плоти. Когда язык Роба проник в поцелуе глубоко в ее рот, она тихо и страстно застонала и впилась ногтями ему в спину. Он почувствовал, как начинает терять над собой контроль. Плоть его вспыхнула и затвердела.
Оторвавшись от влажных горячих губ, он скользнул к шее, возле уха. Его прерывистое жаркое дыхание еще более взволновало ее.
– Боже, как ты хороша, – хрипловатым голосом сказал он, имея в виду, что затвердевшие соски и влажное лоно для возбужденного самца всегда представляются самыми желанным на свете. Она была не из тех тупых коров, которых приходиться убеждать, чтобы они раздвинули перед тобой ноги. Эта девица была и сама похотлива не меньше его.
– Ты тоже красив, – сладострастно прошептала Син, с безудержным нетерпением целуя его в подбородок и шею. – Ты тоже красив.
Но когда он попытался опрокинуть ее на травяной ковер, она неожиданно воспротивилась:
– Трава. У меня все платье окажется в зеленых пятнах.
Роб застонал от мучительного разочарования, быстро и безнадежно соображая, что можно предпринять.
– Дай-ка я сниму пиджак. Ты сможешь лечь на него. – Он ласкал и тискал ее, пытаясь возбудить в девушке то же нетерпение и жгучее желание, которые испытывал сам.
– Нет, глупенький.
Син рассмеялась и отодвинулась от него на полшага. Когда Роб потянулся к девушке, чтобы опять прижать ее к себе, он заметил, что подол ее длинной юбки поднят вверх до самой талии.
– Я просто вскарабкаюсь на тебя, и никто из нас не испачкается. Расстегни брюки.
Тени, падавшие от живой изгороди, нависавшие над ними темные ветви деревьев придавали окружающему какую-то сказочность, словно Роб спал и видел сон. И самым чудным видением были белые, как слоновая кость, бедра и ноги девушки. Роб не мог отвести от них глаз. Она придвинулась к нему поближе и, положив одну руку на плечо Роба и придерживая другой собранную в узел юбку, подняла длинную, стройную ногу и обхватила ею бедра юноши. Роб еще не успел ничего сообразить, как поднял Син и прижал к себе.
– Боже, – выдохнул он, поражаясь легкости, с какой его мужская плоть была поглощена ее горячим, тесным лоном.
Ее ноги с неожиданной силой сомкнулись как ножницы на бедрах Роба, и Син начала раскачиваться, держась за его шею. Поток ощущений хлынул на юношу, и он не мог полностью сосредоточиться ни на одном из них, потому что ее горячий маленький язычок, трепеща как змеиное жало, щекотал ему ухо, приводя его в неистовство. Он чувствовал, как ее ягодицы колотятся о его раскачивающиеся взад и вперед бедра.
– Да. Да… – Ее подстегивающие стоны делались все громче.
– Ш-ш-ш. Кто-нибудь может услышать.
С того места, где он стоял, были видны курильщики на террасе и мелькающие в дверях Большого зала гости.
– Ты думаешь, кто-нибудь за нами наблюдает? – возбужденно спросила Син, зарыв пальцы в его волосы и еще крепче прижимаясь к Робу. – Надеюсь, что так. Пусть смотрят. Пусть смотрят, – простонала она.
И наконец все закончилось бурным взрывом. Роб содрогался при каждой новой вспышке, пока наконец не выплеснулся в нее полностью и замер, чувствуя, как вдруг ослабли колени. Он не чувствовал больше ничего, кроме сладостной зудящей боли. Он вытерся своим носовым платком, а затем, запоздало спохватившись, протянул его Син.
– Ты была просто фантастичной… – Роб никогда толком не знал, что следует говорить девушкам после.
92 
