Последние отзывы

  33  

— Я ваш лечащий врач и мне видней, — возразил он и подошел впритык, нависнув над Сашей.

Она бы рассмеялась, если бы не была на него обижена. Ну и аргумент.

— Что толку смотреть на царапины через три дня? Там уже ничего не осталось.

— Я сам решу, — отрезал Тимофей Борисович и приблизился еще.

Если она не хотела, чтобы он в нее врезался — придется отойти, а значит — впустить в дом. Тимофей Борисович посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей, словно бросал вызов.

Как маленький ребенок, честное слово! Нет, чтобы просто извиниться.

Насмешливо хмыкнув, Саша отвернулась и прошла в комнату, не сомневаясь, что он пойдет следом.

Тихон лениво приоткрыл один глаз, осмотрев гостя, но не увидев, видимо, ничего для себя интересного, вернулся к отдыху.

— Садитесь, — все тем же тоном велел он, словно это она незваная пришла к нему и потребовала осмотра.

Саша обернулась и подняла бровь, смерив своего начальника осуждающим взглядом.

— Пожалуйста, — куда тише добавил Тимофей Борисович под этим осмотром.

Удивленная, Саша села и наклонила голову вперед, освобождая шею и плечи для осмотра. Волосы она еще не распустила после работы, а ткань футболки была достаточно эластичной, чтобы просто ту оттянуть, раз уж ему так приспичило осмотреть ее.

— Между прочим, Тимофей Борисович, — стараясь подавить дрожь, пробежавшую по позвоночнику от аккуратного прикосновения его пальцев к затылку, Саша решила прервать повисшее молчание. — Могли бы сначала поинтересоваться, хочу ли я вас здесь видеть, а уж потом приходить, — она закусила губу и нагнула голову ниже, когда он осторожно отвел несколько вылезших из пучка прядей волос и коснулся одной из царапин.

— Больно? — хмуро поинтересовался Тимофей Борисович.

— Нет, — отрезала Саша.

— Вы бы сказали мне не приходить, — заметил он через пару минут, и она не сразу поняла, что он отвечает на ее замечание.

— Совершенно верно, — согласилась Саша, все еще злясь на него. — Здесь — мой дом, и я не обязана терпеть или слушать в нем того, кого не хочу, — наверное, сложно было бы более открыто показать Тимофею Борисовичу свое отношение к случившемуся пару часов назад. — И потом, меня уже и так вашей любовницей считают, а если вы будете приходить по вечерам, люди только утвердятся в таком мнении, — ворчливо добавила Саша, не желая показывать, что ей приятны его осторожные касания, пока начальник обрабатывал подсохшие ранки.

— Людям лишь бы поболтать, — безразлично ответил он. — Хоть в монастырь уйдите — они найдут повод сплетничать. Вас волнует мнение глупцов, которые такое придумывают и сами верят?

Саша неопределенно пожала плечами, стараясь не мешать ему пачкать ее кожу зеленкой. Хоть и не понимала, что он там смазывает?

— Нет, не особо, — вздохнула она. — Но, это ведь не правда! — все же не удержала своего возмущения Саша.

Тимофей Борисович хмыкнул. Отошел на шаг и принялся собираться свою аптечку.

— Правды нет, и не будет, Александра Олеговна, не стоит тратить нервы и время, пытаясь что-то кому-то доказать, — с выражением, которого Саша не смогла понять, с каким-то… отрешенным смирением и горечью тихо проговорил ее начальник. — Все равно ничего не выйдет, поверьте моему опыту.

Тимофей Борисович закончил и повернулся к ней.

Не зная, что ответить на такое и каким именно опытом Тимофей Борисович с ней поделился, она промолчала. Но взгляд выдержала, почему-то впервые обратив внимание на то, что глаза у Тимофея Борисовича карего цвета, и белки сегодня не такие красные, как в первый день.

— Извините, — неожиданно для нее, вдруг произнес Тимофей Борисович. — Я был груб и оскорбил вас, совершенно незаслуженно. И действительно сожалею, что мое поганое настроение вылилось на вас.

Было видно, что извинение искреннее, и это ее поразило. Она не могла сказать почему, просто… просто не тот он человек, чтобы легко извиниться, как казалось Саше.

Во всяком случае, вот этот Тимофей Борисович, которого она узнала за несколько дней в Андреевке.

Не зная, как правильно ответить, она просто кивнула и немного нервно сцепила руки перед собой, переплетя пальцы. Здесь, в тишине и уединенности комнаты, не нарушаемой ничем, кроме мерного сопения Тихона, она снова ощутила то нервное возбуждение, о котором приказывала себе не вспоминать. Сердце начало биться чаще и захотелось вдохнуть поглубже, потому что кислород заканчивался в легких.

  33