48 
— Мсье Гидо, я буду иметь ваше предложение в виду, но только на будущее.
— Тогда позволь дать тебе мою визитку. В любое время...
С этими словами он исхитрился и засунул маленький бумажный прямоугольничек прямо в декольте Кэти. Девушка практически мгновенно выдернула визитку и улыбнулась самой очаровательной из своих улыбок.
— Благодарю вас, мсье Гидо. Проводите меня к столику, пожалуйста.
Жиль Гидо довел ее до столика, извинился и удалился в туалет. Вид у него был несколько всклокоченный. С негромким треском переломилась зубочистка в пальцах Брюса Блэквуда, и он произнес несколько напряженным голосом:
— Как назывался этот удивительный шедевр бального искусства, который продемонстрировали ты и Гидо?
— Он назывался «Похотливый банкир и целомудренная секретарша».
— Ты смотри там у меня... Что он тебе шептал, этот развратный недомерок?
— Предлагал поработать на него. Обещал утроить зарплату.
— Ага, и, как мне кажется, наглядно демонстрировал, чем тебе придется заниматься...
— Прекрати, и так тошно. У него потные руки.
— Чем дело кончилось?
— Он дал мне карточку
— Я видел. Прелестный почтовый ящик, надо сказать. Я только удивляюсь, как она не выскользнула снизу. Вроде бы зацепиться там не за что.
— Я так и знала, что надо нарядиться в скромную дерюжку и не мыть голову.
— Пока ты не в дерюжке, пойдем потанцуем?
Плохое настроение мгновенно улетучилось, и Кэти улыбнулась Брюсу, доверчиво протягивая ему руку.
Они танцевали так, словно вокруг никого не было, словно не было и пола под ногами, и расписанного нимфами и сатирами потолка над головой — только музыка, только лунный свет, заливающий ночной Париж, только два человека, с удивлением и радостью осознающих, как много они значат друг для друга...
Жиль Гидо нимало не устыдился своего поведения, и потому вечер продолжался еще довольно долго. Собственно, до утра. На рассвете элегантный помощник Жиля Гидо в холле отеля смиренно принял в объятия несколько раскисшего шефа, ухитрившись при этом вежливо попрощаться с Брюсом Блэквудом и его спутницей. После этого Брюс повернулся к Кэти и спросил:
— Ты очень хочешь спать или есть силы на прогулку?
— По ночному... в смысле... утреннему Парижу? Конечно, есть!
— Пошли.
Они шли по узким улочкам, и их шаги гулко отдавались в предутренней тишине. На бульварах висела синеватая дымка, и нежный запах цветущих каштанов окутывал Кэти и Брюса, словно фатой...
Брюс снял пиджак, накинул его на плечи Кэти. Она вскинула на него счастливые и шальные глаза.
Поцелуй получился естественным, легким, как это утро.
Немного погодя, когда они, держась за руки, уже шли по набережной Сены, Брюс негромко сказал:
— Ты — самая красивая девушка на свете...
— Ты так уверен? Всех остальных уже видел?
— Другие меня что-то мало интересуют... Надела все-таки браслет?
— Он потрясающий. И твой Гидо не знает, что ты мне его подарил.
— Кэти... ты только не уходи.
— Сама? Ни за что.
— Ты не уходи... если я... и ты...
— Брюс, не порть роскошное утро. Мы же уже обсуждали...
Он вдруг подхватил ее и усадил на каменный парапет, а сам встал прямо перед ней, прижав ее ноги всем телом и не давая спрыгнуть.
— Кэт, ты же не такая. Ты не зануда. Ты веселая, языкастая, искренняя, вспыльчивая — ты привыкла жить чувствами, а не разумом. И еще — ты чувствуешь ко мне то же самое, что и я к тебе. Этому чувству глупо сопротивляться, поверь мне.
— О да! Уж ты-то знаешь.
— В том-то и дело, что я не знаю. Я никогда раньше этого не чувствовал. Сексуальное возбуждение — о, его может вызвать и похабная картинка в порножурнале, и откровенная сцена в кино... Тут другое. С тобою рядом я лечу. У меня хорошее настроение. Все получается. Я засыпаю — и улыбаюсь, потому что утром увижу тебя. Я новыми глазами смотрю на страны, которые видел десятки раз. Что же это, Спэрроу? Влечение? Нет. Может, ты знаешь?
— Я не знаю...
— Не прячь глаза, храбрый камышовый Котенок. Ты знаешь. И я знаю. Но если мы оба все еще боимся говорить... Значит, надо подождать. В нужное время и в нужном месте все скажется само собой.
Солнце разгоралось над вечно юным древним городом. Открывались маленькие кафе, из пекарен и булочных доносился оглушающе прекрасный запах хлеба.
Кэти шла рядом с Брюсом и улыбалась своим мыслям. Ощущение счастья росло и ширилось, мир был прекрасен — и рядом нею шел Блэквуд, человек, в которого она влюбилась без памяти и с первого взгляда.
48 
