Особенно,... 
129 
Он согласно кивнул.
— Сделать что-нибудь не так, подвести кого-нибудь. Только на этот раз я могу подвести тебя. И как подвести…
Дерек прервал ее рассуждения:
— Не смей говорить такие вещи! Ты что же — зачала Ники в вакууме? И этот ребенбк, которого ты сейчас носишь под сердцем, тоже, по-твоему, сотворен в пустоте? Нет, милая моя! Чтобы создать дитя, нужны двое — мужчина и женщина. Так какого же черта ты взваливаешь всю вину на себя, когда половину ответственности за это не рожденное еще дитя несу я? Как втолковать тебе, что ты не права? Ведь в тебе столько мужества, что его с лихвой бы хватило на дюжину мужчин. Вспомни: ты навещала меня в тюрьме, а ездить в тюрьму отважились бы немногие люди. Я уже не говорю о том, сколько мужества понадобилось тебе, чтобы ухаживать за Ники. Но что там заботы о Ники! Ты ведь даже не побоялась выйти замуж за бывшего зэка!
— Это уж скорее проявление слабости, а не мужества, — пробормотала Сабрина.
— Так вот, я говорил о внутренней силе человека, — продолжил Дерек. — О том особом стержне, который позволяет ему выстоять, когда на него обрушиваются несчастья. У каждого он свой. Мне, к примеру, помогла выжить в тюрьме ненависть к Гриру. Мысль о том, что в один прекрасный день я выйду на волю и отомщу ему, поддерживала меня на плаву все два года, пока я находился в заключении. Отказаться от мести означало бы признать свое поражение в схватке с этим негодяем, а я еще ни разу в жизни не признавал себя побежденнйм.
Он сделал паузу, ожидая ответной реплики Сабрины. Не дождавшись от нее ответа, он спросил:
— Ты часом не спишь?
— М-м-м, — пробормотала она.
— Мы с тобой бойцы, Сабрина, — продолжил он свои рассуждения. — Когда мы чего-то хотим, то стремимся этого добиться. Тебе важно сейчас решить, хочешь ли ты ребенка настолько, чтобы ради этого пойти на определенный риск. Ни один врач и никакие анализы не в состоянии гарантировать, что у тебя родится абсолютно здоровый ребенок.
Дерек снова сделал паузу. Сабрина молчала. На этот раз он опустил глаза и посмотрел ей в лицо. Она дышала спокойно и ровно, а веки у нее были закрыты. Дерек зря растрачивал свой пыл на страстные речи: его жена, уютно свернувшись рядом с ним калачиком и разбросав по подушке волосы, мирно спала.
То обстоятельство, что Дерек отыскал для нее врача-женщину, тронуло Сабрину. Она очень надеялась, что женщина лучше поймет ее ситуацию и владевшие ею чувства. К тому же женщина эта оказалась очень внимательным и вдумчивым врачом и провела с супругами около часа, задавая им обоим многочисленные вопросы и занося их ответы в историю болезни.
Тщательно осмотрев Сабрину, врач объявила, что у нее седьмая неделя беременности. По поводу же того, как Сабрине удалось забеременеть при наличии спирали, она сказала, что произошло это благодаря исключительной жизнеспособности и подвижности сперматозоидов Дерека, сумевших преодолеть даже такое, казалось бы, непреодолимое препятствие. Спираль решили не извлекать и оставить до момента родов, когда она должна будет выйти естественным образом. Врач также сказала, что у Сабрины на первый взгляд все в порядке, но для того, чтобы сделать анализы, необходимо подождать еще пять недель, когда завершатся первые три месяца беременности. Оставшиеся четверть часа врач потратила на то, чтобы объяснить Сабрине, какие у нее отличные шансы родить нормального, здорового ребенка и сколь ничтожна возможность неблагоприятного исхода.
Вдохновленные этими заверениями, супруги в отличном настроении покинули кабинет врача и провели остаток дня в Музее естественной истории. О ребенке они не говорили. Они вообще мало говорили — лишь переходили из зала в зал, осматривая экспозицию и присаживаясь время от времени на стоявшие у стен диванчики, чтобы немного передохнуть.
В ту ночь, глядя на Гудзон сквозь стеклянную стену снятой Сабриной на Манхэттене квартиры, Дерек заговорил на волновавшую их обоих тему, касавшуюся нынешнего душевного состояния Сабрины.
— Помнится, ты мне как-то говорила, что не знаешь, кто ты и к чему в этой жизни стремишься. Мне хочется верить, что с тех пор многое изменилось и ты обрела наконец почву под ногами. Так ли это?
Несколько минут она хранила молчание, глядя на огни пробиравшейся к выходу из залива баржи.
— И да, и нет, — наконец сказала она, отводя взглед от этого зрелища и поворачиваясь к Дереку. — Я — твоя жена. И как всякая любящая жена, я с радостью разделяю твои заботы и готова повсюду за тобой следовать. Что же касается моей писательской судьбы, то она достаточно неопределенна и будет оставаться такой до тех пор, пока из типографии не выйдет моя следующая книга. Но этого, как ты понимаешь, ждать еще долго.
129 
