Особенно,... 
13 
Он не спорил, не оправдывался, это было неожиданно. Джессика настроилась на яростный отпор, а вместо этого…
Глядя в эти бездонные черные глаза, Джессика с горечью подумала, что ему, наверное, наплевать на ее ответ. Он ведь уже все решил для себя.
– Потому что вы даже не знаете, что с ней случилось.
– Вот я и хочу знать, что!
– Что ж… Я выписалась из клиники… да, из клиники! Я почти не помню ничего, что было после опознания трупов. Знаете, как они выглядели?!
– Не отвлекайтесь.
– Я выписалась и стала искать Элли. Нашла ее в приюте. Она ведь росла рядом со мной, знала меня с трех лет, но при встрече забилась под стол и начала страшно кричать.
– О боже…
– Врач мне объяснил, что шок был слишком силен. Взрослый человек сошел бы с ума, Элли просто отгородилась от ужаса, который ей пришлось пережить. Она… ей сейчас пять лет, но по состоянию психики она – двухлетний младенец. Со всеми вытекающими последствиями. Памперсы, капризы, плохой аппетит.
– Бедная моя девочка…
– И самое главное. Она перестала разговаривать. Врач сказал, это обратимо, но только при условии отсутствия стрессовых ситуаций. Любых! Теперь понятно, почему я так бегаю здесь перед вами?!
Он удивил ее, гордый и надменный французский аристократ. Красивое лицо залила бледность, он глухо простонал: «Франсуа, что ты наделал!».
Джессика в смятении смотрела на Армана. Он казался искренне потрясенным, но все равно, все равно она скажет ему все в лицо. Скажет, что нельзя играть чувствами других людей. Что нельзя подавлять их своей волей и надменностью. Что Франсуа сбежал из дома именно от него, Армана Рено!
– Знаете, кто вы?! Вы холодный, бесчувственный человек. Без совести, без жалости! Без человеческих чувств.
– Нет!
– Да!!! Теперь мне все ясно. Вы твердо стоите на ногах, барон! Вы не собираетесь уступать ни на дюйм!
– Я и не обязан это делать!
– Конечно! Так же вы поступите и в отношении Элисон! Возьмете за шкирку и увезете силой. А то, что к ней после этого никогда не вернется речь, – на это вам плевать!
– Рассказывайте дальше.
– Нечего рассказывать! Я привезла девочку сюда и не отхожу от нее ни на шаг. Она нуждается в постоянном присмотре. Работа моя накрылась, деньги заканчиваются. Вообще-то все верно. Мне с вами не тягаться, силенок не хватит. Но если в вас осталась хоть капля человеческих чувств…
Арман нахмурился.
– Она уедет со мной немедленно. Я больше ни на миг не оставлю ее одну. Элиза начнет новую жизнь со мной… с нами у себя дома! Во Франции. Где небо синее, нет смога и машин, где весь мир будет принадлежать ей.
– Не-е-ет! Вы этого не сделаете! Я вам не позволю!
Шесть с лишним футов холодной ярости поднялись на ноги и нависли над ней. Она физически ощущала его ненависть.
– Ах, не позволите?
В следующий момент он уже шел к лестнице. На секунду Джессика окаменела, но уже через мгновение обрела неведомые ранее силы и метнулась ему наперерез. Выставила вперед руки и уперлась в стальную грудь врага.
– Вы должны понять… почему девочке лучше остаться со мной…
– Не заставляйте меня применять силу, Джессика. С дороги, иначе я за себя не ручаюсь! Я слишком долго и страшно шел к этому моменту и теперь могу забыть, что женщин бить нельзя. Вы просто не представляете, ЧТО я пережил, КАК я страдал! Если бы не родные, я бы пропал, я бы просто не выжил! Джессика, вы бы уж должны это понять! Можно любить чужого ребенка так же неистово, как и своего собственного. А Элиза – дочка моего младшего брата. Я отдал этому ребенку свое сердце с первого мига его жизни – и навсегда. Теперь ничто не остановит меня!
Могучие руки впились в хрупкие плечи девушки, но Джессике было уже все равно.
– Остановитесь! Если вы действительно любите эту девочку, то выслушаете меня! Она… Она нездорова!
– Интересно! Несколько минут назад вы утверждали, что она абсолютно здорова.
– Физически – да. Но не психически. Вы что, не слушали меня? Она получила слишком страшную травму. Теперь она не может находиться одна… без меня… Не просто не может… это серьезно.
Хватка ослабла. Теперь в черных глазах плескалась тревога. Арман Рено недоверчиво смотрел ей в глаза.
– Объясните!
Слава тебе, Господи! Это уже кое-что.
– Мы можем сесть? Я еле стою на ногах. Вы все поймете, когда я объясню.
– Хорошо.
О, небеса! Барон Рено заботливо придержал ее за локоть и помог усесться на диван. Не на стул, заметьте, на диван, только что подушку не подложил. Потом сам разлил по бокалам виски и уставился на нее своими дьявольскими глазищами.
13 
