Последние отзывы

  96  

Я сглатываю.

— О, — тяну я и задним умом понимаю, почему вокруг глаз Биби не было морщинок, когда она, улыбаясь, приглашала меня провести с ними праздники во Франции, — она только что вколола себе ботокс.

Но все равно, это ничего не меняет. Это не умаляет того, что Люк предпочел провести каникулы со своими родителями, а не поехал ко мне домой и не познакомился с моими.

Я напоминаю себе об этом потому, что изо всех сил стараюсь не растаять. Ведь рана все еще свежа. И, как я и сказала Чазу, мы оба только выздоравливаем.

Но вид уставшего и такого уязвимого Люка, стоящего на моем пороге, этому не способствует.

— Мама сказала, что я — идиот, — продолжает Люк. — Хотя ее и возмутила вся эта история, которую ты придумала о ее любовнике. Ей просто хотелось скрыть это от папы.

Мне наконец удается отлепить большую часть языка от нёба, и я произношу:

— Любая нечестность в отношениях — это очень плохо. — Я слишком хорошо теперь это понимаю.

— Все правильно, — отвечает Люк. — Вот почему я понял, как мне повезло. — Он входит и берет мою руку в свои ледяные даже сквозь перчатки пальцы. — Хоть ты и болтаешь слишком много, но всегда правду.

Как мило. Правду. В основном да.

— Ты пришел, чтобы меня оскорбить? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал непреклонно, хотя едва сдерживаюсь от слез. — Или есть какая-то другая причина? Я замерзла.

— О! — восклицает он, выпускает мою руку, торопливо снимает с себя куртку и накидывает ее мне на плечи. — Прости. Будет гораздо лучше, если мы войдем…

— Нет! — твердо отвечаю я, благодаря куртке становится теплее. Хотя ногам по-прежнему холодно.

— Что ж, — неуверенно улыбается Люк. — Как хочешь. Я только скажу то, что собирался, и отпущу тебя.

Да. Именно так и поступают прекрасные принцы. Летят за несколько тысяч миль, чтобы сказать «До свидания».

По-другому и быть не может, принцы же до отвращения вежливые.

Прощай, Люк.

— Лиззи, — говорит он. — Я никогда не встречал таких девушек, как ты. Ты всегда знаешь, чего хочешь и как этого достичь. Ты не боишься что-то сказать или сделать. Ты привыкла рисковать. Не могу выразить словами, как я восхищаюсь тобой.

Bay! Отличная прощальная речь!

— Ты вошла в мою жизнь, как… как цунами. В хорошем смысле этого слова. Совершенно неожиданно и бесповоротно. Я, честно, не знаю, где бы сейчас был без тебя.

В Хьюстоне, со своей бывшей, чуть не вырвалось у меня.

Но не вырвалось. Мне любопытно, что он скажет дальше. Хотя нырнуть обратно в постель хочется гораздо больше.

Только это невозможно, спохватываюсь я. В моей постели храпит другой мужчина.

— Я не тот человек, который сразу кидается выполнять то, что хочет, — продолжает он. — Я осторожный. Мне нужно все взвесить, учесть все риски…

Да, кому, как не мне, это знать.

Прощай, Люк, прощай навсегда. Ты никогда не узнаешь, как сильно я любила…

— Вот почему мне понадобилось так много времени, чтобы сказать тебе… — Он лезет в карман своих черных шерстяных брюк. Я теряюсь в догадках. Зачем… что он делает? Он что, издевается надо мной? Неужели он не понимает, как сильно мне хочется броситься ему на шею? Почему он не может просто взять и уйти? — Мне кажется, что с того самого момента, когда мы встретились в том дурацком поезде, я собирался тебе сказать…

… «Убирайся из моей жизни и никогда больше не пытайся со мной встретиться».

Только он говорит не это. Совсем не это.

Он почему-то опускается на одно колено на пороге свадебного ателье, на глазах у женщины, прогуливающей свою собаку, парня, пытающегося припарковаться, на глазах у всех жителей Восточной Семьдесят восьмой улицы.

И я не верю своим глазам. Мои уставшие, похмельные глаза явно играют со мной дурную шутку. Он достает из кармана черную бархатную коробочку, открывает ее, и я вижу кольцо с огромным бриллиантом, сверкающее на утреннем солнце.

Правда. А его губы произносят слова:

— Лиззи Николс, ты станешь моей женой?

  96