144 
Равелин представлял собой одноэтажное здание треугольной формы. Единственная дверь в него располагалась как раз против Васильевских ворот и вела в приемную; от нее вправо и влево шли внутренние коридоры, которые в одном из углов прерывались квартирой смотрителя и кухней. Камеры Алексеевского равелина предназначались ДЛЯ наиболее опасных государственных преступников: узников помещали сюда исключительно по приказу царя, и только по "высочайшему указу" их могли отсюда выпустить.
До 1802 года Равелин находился в распоряжении Тайной экспедиции, потом, как и другие части Петропавловской крепости! перешел в ведение ее коменданта, а позднее был изъят из его ведения и подчинен непосредственно военному губернатору Санкт-Петербурга. Надзор за внутренним распорядком в Равелине поручался особому лицу — смотрителю, под началом которого состояла вся охрана тюрьмы (команда из 50 человек). Таким образом, власть коменданта Петропавловской крепости распространялась только до наружной охраны Равелина, а что происходило за стенами тюрьмы — было уже вне его компетенции. Офицер, которому поручалось заведовать этим страшным Равелином, должен был жить там один, без семьи; и жена, и дети не могли даже входить в это укрепление, а должны были жить в крепости. По "высочайшему повелению" команда Равелина комплектовалась из людей "способных, испытанного поведения и во всем соответствующих к предназначенной службе".
Инструкции предусматривали такие меры, чтобы охрана, "познав всю важность сего поста… могла удобнее иметь всю необходимую осторожность и бдение… к недопущению покушения (арестантов. — Ред.)на побег или собственное погубление жизни". Узники находились в одиночном заключении, они не могли общаться друг с другом и внешним миром, караульным запрещалось вступать с ними в какие-либо разговоры, чтобы не поддаться "ни ласкательным просьбам, ни величавым угрозам". Даже во время прогулки никто не имел права видеть узника, кроме караульного. О каждом вновь поступающем арестанте смотритель Равелина получал от военного губернатора предписание, "как с ним поступить".
Таким был зловещий Алексеевский равелин, одно название которого повергало людей в ужас. П. Е. Щеголев писал о нем:
Кто сидел там, этого не дано было знать не только чинам комендантского управления, но и тем, кто служил в этой самой тюрьме. Для заключения в эту наисекретнейшую тюрьму и для освобождения отсюда нужно было повеление царя. Вход сюда был дозволен коменданту крепости, шефу жандармов и управляющему III отделением. В камеру заключенных мог входить только смотритель и только со смотрителем кто-либо другой.
Попадая в эту тюрьму, заключенные теряли свои фамилии и могли быть называемы только номером. Когда заключенный умирал, то тело его тайно ночью переносили… в другое помещение крепости, чтобы не подумали, будто в этой тюрьме есть заключенные. А утром являлась полиция и забирала тело, а фамилию и имя умершему давали по наитию, какие придутся.
По первоначальной инструкции 1797 года в камере арестанта постоянно находился один из нижних чинов охраны, но в 1821 году необходимость в этом отпала, так как в дверях камер, выходивших во внутренний коридор, были сделаны маленькие окошки. Со стороны коридора они прикрывались зеленой шерстяной занавеской: приподняв угол ее, часовой мог наблюдать за узником. По коридору всегда ходили два солдата с обнаженными саблями. Под наблюдением караульного унтер-офицера солдаты раздавали узникам обед и чай, убирали камеры и подавали узникам умываться. Собственное белье, деньги и прочие вещи по прибытии в Равелин у заключенных отбирались, тщательно осматривались и хранились в цейхгаузе.
Чтобы "умалить у содержащихся неразлучной с их положением скуки", полагалось снабжать их книгами из библиотеки Равелина, "умножая оную покупкой новых книг". Начальник команды обязан был посещать узников несколько раз в сутки, "остерегаясь, однако, беспокоить их во время сна". Он должен был удовлетворять все претензии арестантов, если это зависело от него, в остальных случаях — докладывать о них смотрителю Равелина.
Некоторые из этих правил могут показаться мягкими, однако одиночное заточение уже само по себе было страшным наказанием. За все время своего существования Алексеевский равелин был самой секретной и самой суровой по режиму тюрьмой России, и по ходу нашего повествования будет говориться о томившихся в нем узниках. Здесь же мы расскажем о трагической судьбе декабриста Г. С. Батенькова — человека незаурядного, способности которого высоко ценили М. М. Сперанский и А. А. Аракчеев. Приговоренного судом к 20 годам каторжных работ, его почему-то не отправили в Сибирь, а поместили в каземат № 5 Алексеевского равелина. Камера его была размерами более обыкновенного: длина ее равнялась примерно 8,5 метра, а ширина была около пяти метров. Но окна, пробитые в сводах — под самым потолком, совсем не пропускали солнечного света, и камера днем и ночью освещалась лампой.
144 
