174 
Однако политический режим в Швеции в сравнении с "эрой свобод" стал более жестоким: широкие гражданские свободы во многом были урезаны, создана тайная полиция, и в дальнейшем противоречия между политикой короля и оппозицией стали углубляться. Под влиянием идей революционной Франции дворяне вновь потребовали для себя большего влияния. На риксдаге 1786 года оппозиция оказалась в большинстве, ограничила предназначенные для короля субсидии и отвергла многие его предложения. По разным причинам шведское дворянство в значительной своей части так и не примирилось с королем. Старые аристократы не могли простить Густаву III попрания дворянских привилегий, молодое поколение дворян ненавидело самодержавие как таковое. Более решительные даже начали готовить покушение на Густава III.
Душой заговора стал отставной генерал-майор Карл Фридрик Пеклен — один из бывших вождей "младших колпаков". Это был человек умный, бесстрашный и энергичный, принесший, несмотря на свои 72 года, в кружок молодых офицеров-антироялистов дух "эры свобод". Убить короля взялся бывший капитан лейб-гвардии Якоб Юхан Анкарстрем, считавший себя лично оскорбленным Густавом III. Смерть короля должна была стать сигналом к выступлению вооруженных отрядов дворян и бюргеров. Несколько раз заговорщики приходили в Королевскую оперу вооруженными, но подходящего случая долго не предоставлялось…
В пятницу 11 марта 1792 года в шведской столице царило особое оживление, так как вечером в Королевской опере намечался бал-маскарад. К зданию беспрестанно подъезжали кареты с "пьеро" и "коломбинами", "халифами" и "одалисками", "пиратами" и "рабынями"… Вся молодежь Стокгольма стремилась попасть на этот вечер, где в отличие от официальных балов не было сословных различий.
К 11 часам вечера в Оперу приехал Густав III: здесь под апартаменты короля был отведен целый этаж. Когда король заканчивал ужинать, паж подал ему письмо, переданное каким-то таинственным незнакомцем. Анонимное послание было написано по-французски, и в нем сообщалось, что на короля готовится покушение[57] [Письмо написал подполковник Лильехурн, первоначально активный участник заговора, но потом не решившийся открыто сорвать его].
Гофшталмейстер фон Эссен принялся уговаривать Густава III не спускаться в зал к танцующим. Или, по крайней мере, надеть панцирь под карнавальный костюм и выйти в сопровождении стражи, однако Густав III ни на одно из этих предложений не согласился…
В самый разгар бала к королю и его свите приблизился человек в маске и черном домино. Выхватив пистолет, он прицелился в спину Густава III, но тот неожиданно резко обернулся, рука неизвестного дрогнула, и весь заряд попал королю чуть выше бедра. В толпе кто-то закричал о пожаре, люди ринулись к выходам, и в образовавшейся неразберихе стрелявшему удалось скрыться. Однако большой паники не возникло, потому что музыка играла так громко, что не все услышали выстрел, а некоторые просто приняли его за карнавальную хлопушку.
Густаву III помогли добраться до кабинета и уложили на диван: король не терял присутствия духа и громким голосом отдавал приказания. Его осмотрели лейб-медики, и оказалось, что заряд состоял не только из пули, но также из дроби и ржавых обойных гвоздиков. Поначалу рана короля не внушала врачам серьезных опасений, и даже казалось, что он начал выздоравливать. Но через неделю состояние Густава III резко ухудшилось, а еще через неделю он скончался…
Расследование началось сразу же после рокового выстрела в Опере: был составлен список всех участников бал-маскарада, которые не смогли покинуть здание в первые минуты. Прибывшему в Оперу полицмейстеру передали два найденных пистолета (один из них был разряжен, другой — заряжен) и остро отточенный большой кухонный нож, на котором была специально сделана зазубрина. Полицмейстер приказал опросить всех оружейных дел мастеров, и один из них опознал пистолет, который недавно ремонтировал. Мастер назвал и имя заказчика — так в руках следствия оказался отставной гвардейский капитан Якоб Юхан Анкарстрем, который на допросе сознался, что стрелял в короля и настаивал, что покушение — дело его рук.
Однако в полиции сразу поняли, что Анкарстрем — только исполнитель, а нити тянутся к оппозиции королю в аристократических кругах. Следователи действовали четко и слаженно, и вскоре было арестовано несколько членов широко разветвленного заговора. Но после кончины Густава III расследование стало давать сбои, так как реальная власть в Швеции оказалась в руках герцога Карла. А он заявил, что"…клубок столь длинный и запутанный, что неизвестно можно ли найти в нем конец". Полицмейстеру приказали ограничиться репрессиями только против непосредственных исполнителей, и более того, многих заговорщиков, против которых было мало улик, вообще отпустили.
174 
