34 
Хетер с готовностью кивнула:
— Я согласна. Это будет нашей тайной шуткой.
— Я знал, что ты согласишься, — признался он, — так как у меня сложилось впечатление, что ты не испытываешь особых симпатий к этой даме.
— Это у меня происходит невольно, — призналась Хетер. — Мне просто кажется неправильным, что мой отец связан интимными отношениями с кем-либо помимо матери, независимо от того, насколько привлекательна или мила может быть эта особа.
Ранним ясным воскресным утром Хетер устало поднялась с постели и стала одеваться, чтобы отправиться в церковь. Хотя она не испытывала особого желания оказаться в толпе незнакомых людей, особенно после того как очень долго не могла уснуть предыдущей ночью из-за пьяного шума, доносившегося снизу, она решила всё же придерживаться многолетней привычки, сложившейся у них с матерью. По крайней мере, в церкви она должна наконец встретить соблюдающих правила приличия солидных и почтенных граждан, с которыми, как она надеялась, у неё много общего.
Думая так, она выбрала платье из светло-розовой парчи с длинными рукавами, украшенное рисунком из нежных бутонов роз и отороченное по лифу, рукавам и подолу элегантными кружевными оборками более яркого розового оттенка. Маленькие атласные складочки оттягивали юбку, собиравшуюся сзади в небольшой турнюр. С зонтиком, в перчатках, туфельках и шляпке под цвет платья она выглядела весьма привлекательно, хотя её огорчало то обстоятельство, что морщины на ткани не полностью разгладились, после того как платье повисело в шкафу. Гладить же его она не решалась из боязни сжечь, как она уже сожгла другое.
Пока она шла к церкви, ей не приходило в голову, что она одета слишком нарядно. Только усевшись, она с большим замешательством поняла, что мода в Додже несколько устарела по сравнению с Бостоном. — Из тридцати с небольшим женщин большинство были одеты намного проще, чем Хетер. Только у двух молодых женщин в одежде были использованы ткани пастельных тонов, и в глаза бросалось отсутствие украшений. Быстро оглядевшись, Хетер определила, что у неё одной был зонтик и шляпка и что единственными драгоценностями, украшавшими остальных дам, были обручальные кольца, скромные броши и часы, висящие у некоторых на шее. Таким образом, даже маленькие аметисты, поблёскивавшие у неё в ушах, и небольшая такая же подвеска на шее казались чрезмерными.
Почувствовав себя неловко, как будто она была розовым фламинго среди стаи крапивников, Хетер поспешила найти другое место, где она не так бросалась бы в глаза. Как назло, пастор в это утро выбрал для своей проповеди тему тщеславия. В течение его выступления Хетер чувствовала себя наглядным пособием, и время от времени взоры присутствовавших обращались к ней в молчаливом осуждении. К моменту окончания службы ей не терпелось убежать. Посещение церкви не принесло ей удовлетворения, покоя и новых знакомств, несмотря на её усилия.
Однако ей не удалось так легко убежать. Когда она проходила по заполненному людьми проходу, направляясь к двери, она услышала некоторые замечания, большинство которых, по её твёрдому убеждению, предназначалось для её ушей:
— Подумать только, так наряжаться в церковь! Ну и ну, куда катится мир!
— Послушай, Ада, может быть, на Востоке так принято? — предположила другая женщина.
— Но серьги! Боже! Третья дама заговорила:
— Богатые теперь надевают что хотят, независимо от того, куда они идут, по принципу: если имеешь — выставляй напоказ. Хотя, по-моему, это ужасно глупо и напыщенно — выставлять богатство так нагло перед менее удачливыми людьми.
— Богатая? — переспросил кто-то. — Дочь Гаса Бёрнса? Неужели этот человек так много берет сейчас за выпивку?
— Не только за напитки, дорогуша, — отозвался кто-то вполголоса. — Мы все знаем, что в этом аду происходит кое-что ещё, чем просто утоление жажды. И кто сказал, что она его дочь? Может быть, на самом деле она его… любовница!
— О нет! Разве вы не слышали, что говорили в суде? Даже судья — Свенсон убеждён в том, что она дочь Гаса.
— Хм… Она и там устроила целый спектакль. Похоже, у неё это входит в привычку.
К этому времени спина Хетер стала жёсткой и прямой, как доска, щёки горели от праведного гнева. Подошла её очередь обменяться рукопожатием с пастором, и, пожимая ему руку, она сказала громко и отчётливо, так, чтобы слышали все:
— Рада с вами познакомиться, сэр. Меня зовут мисс Блэйр-Бёрнс. Я из Бостона. У моего отца заведение на Фронт-стрит, как вам, вероятно, известно.
34 
