Последние отзывы

  93  

– Уолтер, мне очень плохо! Так плохо! – ответила она. Эти слова, похоже, испугали ее, и она, уже не сдерживаясь, заплакала громко, как ребенок, которому приснился кошмарный сон.

Боль пронзала все ее тело, отравляла кровь и проникала в каждую клеточку организма. Вспомнив, каким беспомощным выглядел Моска на базе, она испытала ужас, и горючие слезы полились из глаз неудержимым потоком. Она повторила:

– Мне так плохо! – Она проговорила эти слова так невнятно, что Моска с трудом разобрал их.

– Я поставлю тебе еще компресс, – сказал он и включил ночник.

Он испугался, увидев ее. При тусклом желтом свете ночника была видна разросшаяся во всю щеку опухоль, левый глаз не открывался. Черты ее лица странно исказились, отчего теперь в нем было что-то монгольское. Она закрыла лицо руками, а он пошел на кухню согреть воды для компресса.

Городские развалины, казалось, парили на двух лучах утреннего солнца, которое сияло прямо в удивленные глазки дочери Йергена. Сидя на большом камне, она запускала пальчики в открытую банку компота из сливы мирабели. Пыльный запах руин уже поднимался от земли. Малышка сосредоточенно выуживала желтые, точно восковые, ягоды и слизывала липкий сок с кончиков пальцев. Йерген сидел рядом. Он привел ее в эту уединенную ложбину среди руин, чтобы она смогла поесть деликатесных ягод, не делясь с немкой-няней.

Йерген смотрел на личико дочери умильно и печально. В ее глазках явственно отражался неумолимый процесс расщепления детского мозга.

По словам врача, оставалась единственная надежда – увезти девочку из Германии, из Европы. Йергену только и оставалось, что качать головой. Все деньги, заработанные им на черном рынке, пошли на возведение хрупкой стены, отгораживающей ребенка от страданий и несчастий окружающего ее мира. Но врач убедил его, что этого недостаточно. Что стена эта проницаема.

И вот он вынес для себя окончательное решение. Он купит фальшивые документы и обоснуется в Швейцарии. На это потребуется еще несколько месяцев и уйма денег. Но она излечится, она вырастет и станет счастливой.

Она вытащила очередную ягодку, желтую, сверкающую в глазури сиропа, и, чтобы доставить ей удовольствие, он открыл рот, словно прося угостить его. Она улыбнулась, и, увидев на губах дочки улыбку, он нежно взял ее за подбородок. В долине руин дочка представилась ему пробивающимся росточком, в этот миг она словно перестала быть человеческим существом: глаза были пусты, улыбка казалась страдальческой гримасой.

Утренний воздух был напоен прохладой: осень остудила солнце и изменила цвет земли, окрасив серым груды мусора и щебня и разбросав там и сям коричневые пятна мертвой травы.

Йерген ласково сказал:

– Ну, пойдем, Жизель. Тебе пора домой, а я должен идти на работу.

Девочка выронила банку мирабели – вязкий сироп разлился по камням и обломкам кирпича.

Она заплакала.

Йерген снял ее с камня, поднял вверх и прижал к себе.

– Не скучай, сегодня я вернусь рано. И принесу тебе одну вещичку, которую ты сможешь надеть.

Но он знал, что она будет плакать всю дорогу, пока они не поднимутся по крутым ступенькам к боковой двери церкви.

Йерген увидел на фоне неба человеческую фигуру – человек шел по горам мусора, то и дело исчезая и снова показываясь среди холмиков мусора.

Йерген снял девочку с плеча, поставил на землю, и она обхватила его за ногу. Мужчина преодолел последний холм, и Йерген с удивлением понял, что это Моска.

Он был одет в военную форму с белой нашивкой гражданского служащего. В утреннем солнце его смуглая кожа приобрела сероватый оттенок, отчего на лице отчетливо проступили усталые морщинки.

– Я тебя обыскался, – сказал Моска.

Йерген потрепал дочку по голове. Девочка и ее отец отвели взгляд от американца. Йерген подосадовал, что их так легко нашли. Моска, похоже, это понял.

– Твоя хозяйка сказала, что обычно вы по утрам ходите сюда.

Солнце уже взошло, и до слуха Йергена донеслись звонки трамвая. Он недоверчиво спросил:

– Зачем я тебе нужен?

Внезапно один из склонов окружавших их мусорных холмов пополз вниз, вздымая тучу пыли, – это был миниатюрный оползень. Моска едва устоял на ногах, чувствуя, как ботинки погружаются в предательски ненадежный грунт. Он сказал:

– Мне нужен морфий, кодеин и пенициллин для Геллы. Ты знаешь про ее зуб. Ей совсем плохо. – Он помялся. – Морфий нужен сегодня – она страшно мучается от боли. Я заплачу любую цену.

  93