76 
В магазине Томас высмотрел себе сумку и, посоветовавшись с продавцом, подобрал большой добротный чемодан для Инес. Томас выпил еще две упаковки крови, ожидая, пока Инес упакует вещи, потом убрал остальные пакеты в кулер и перед выходом пристроил сумку на плече.
Он подумывал о том, чтобы повести Инес в Рейксмюсеум, но там можно было провести целый день, а ему хотелось, чтобы она увидела больше чем один музей. Поэтому они, наслаждаясь видами и разноголосьем этого неповторимого города и выбирая наиболее тенистые места, неторопливо прошлись до необычного и гораздо меньшего по размерам Музея кошек. Инес с интересом рассматривала здания семнадцатого века, да и Томас разглядывал все с не меньшим интересом, поскольку раньше ему никогда не доводилось гулять по этим улицам при дневном свете.
— Ты не спросила, почему я люблю кошек, — наконец сказал Томас, глядя в спину Инес, которая, словно забыв о нем, направилась к окну, чтобы посмотреть на сад, расположенный за домом и целиком и полностью посвященный тому, что имеет хоть какое-то отношение к кошкам.
— И почему же ты любишь кошек? — спросила Инес.
— Потому что они умные, независимые, грациозные, утонченные и загадочные... — Томас слегка наклонил голову и добавил: — Весьма похожие на тебя.
— На меня? — переспросила Инес, удивленно взглянув на него, потом с сомнением хмыкнула и покачала головой. — Во мне нет ничего загадочного.
— Для меня есть, — серьезно возразил Томас. — И это мне нравится.
Инес посмотрела ему в глаза, затем перевела взгляд на окно, где на подоконнике, блаженно щурясь от яркого солнца, разлеглась одна из многочисленных обитательниц музея. Погладив животное и выдержав довольно долгую паузу, Инес сказала:
— Во мне нет утонченности.
— Есть, — заверил он ее.
Инес с наигранной грустью вздохнула:
— Не думаю, что ты был такого же мнения, когда я появилась в отеле, ругая тебя на чем свет стоит.
— Почему же? — улыбнулся Томас. — Ты ругалась по-португальски. И потом, насколько я понял, ты говорила, что я самый сексуальный парень, которого ты когда-либо встречала.
— В твоих мечтаньях сладостная ложь, — усмехнувшись, процитировала Инес.
— Возможно, — согласился он и добавил: — И все же ты обладаешь качествами, которые можно охарактеризовать как хороший вкус или утонченность. Ты умна, но не кичишься этим, ты уверена в своих деловых качествах, способна замечать оттенки чувств, ты весьма проницательна, и, наконец, ты красива и очень сексуально привлекательна.
Было видно, что ей приятно слышать то, что говорит Томас, но, услышав последние слова, Инес поджала губы и покачала головой:
— К сожалению, я вовсе не красавица, а что касается «сексуальной привлекательности», то этих слов просто нет в моем словаре.
— В тебе есть и красота, и сексуальность, но они не выставлены напоказ, как у красавиц из глянцевых журналов, а деликатно прячутся и, возможно, недооценены потому, что видны только истинному и заинтересованному ценителю. Например, у тебя восхитительно непокорные волосы.
Инес досадливо поморщилась:
- Вот уж точно, непокорные. С ними ничего невозможно сделать.
— Но в то же время они мягкие, поэтому создается впечатление, что ты только что выбралась из постели после того, как несколько часов подряд занималась любовью, и это наводит понимающего мужчину на совершенно определенные мысли.
Инес замерла, склонив голову, не в силах поднять глаза.
— А твои губы, они такие нежные и слегка припухшие, словно тебя только что целовали. У мужчины, заметившего это, немедленно возникает желание поцеловать тебя, — продолжал Томас и, когда они вернулись в отель, скользнул пальцами по рукаву блузки, в которую переоделась Инес. — И ты предпочитаешь шелковые блузки, ты застегиваешь их выше, чем это делает большинство девушек, так что виден лишь слабый намек на ложбинку, но этого достаточно, чтобы у мужчины появилось желание увидеть больше. — Томас опустил руку, слегка коснувшись ее бедра, и добавил: — И хорошего покроя просторные брюки отлично драпируют округлую форму твоих ягодиц, пробуждая желание огладить этот изгиб.
Инес наконец подняла глаза и, с восхищенным удивлением взглянув на Томаса, прошептала:
— Боже, насколько же ты искусен в деле соблазнения. Ни одна девушка не останется равнодушной к такому парню.
Томас обхватил ее лицо ладонями и искренне произнес:
76 
