71 
До сих пор Инес была почти уверена, что Маргарет Аржено просто увлеклась расследованием, возможно, идет по горячему следу и только поэтому забыла позвонить семье. Она не звонила три дня — в общем-то это не так уж долго. Это ведь ее дети, а не муж, не вторая половина. Инес звонила своей матери каждую неделю, обычно по воскресеньям, поскольку в выходной было дешевле, ведь ей приходилось звонить в Португалию. Разговаривали они подолгу, и она относилась к этим звонкам со всей ответственностью, но...
Конечно, семью Аржено стоимость звонков, по всей видимости, не беспокоит. И все же женщина находится в Европе, а они в Канаде, так что три или четыре дня без звонка — это не повод паниковать. Даже если бы Инес жила в Португалии, она не стала бы беспокоиться, если бы ее мать не звонила ей в течение трех дней.
Так она рассуждала прежде, но теперь Инес казалось, что она была не права. Теперь и она начала подозревать, что женщина оказалась в беде. Кто-то вторгся в сознание Инес и не позволил ей позвонить по телефону Маргарет. Инес не думала, что память ей стерла сама миссис Аржено. Значит, это сделал кто-то другой, но почему кто-то из бессмертных хочет помешать ей найти Маргарет, она не знала.
Стеклянная дверь неожиданно открылась, ее размышления были прерваны, и Инес с благодарностью улыбнулась, увидев Томаса с большим банным полотенцем в руках. Он распахнул его, и девушка шагнула к Томасу.
— Спасибо, — прошептала Инес, когда он нежно, словно ребенка, закутал ее в полотенце.
— Ты прекрасна, даже когда похожа на окуклившуюся гусеницу, — весело произнес Томас, поцеловал Инес в лоб и отступил. — Теперь, будь добра, выметайся отсюда поскорее, ты вся такая влажная и соблазнительная, что на тебя трудно смотреть, иди одевайся, а я быстренько приму душ.
— Слушаюсь, сэр, — с улыбкой произнесла Инес и прошла мимо него. У двери она остановилась и, оглянувшись, спросила:
— Уверен, что тебе не нужна моя помощь, чтобы стащить эти противные джинсы?
Когда серебряный огонь полыхнул в его глазах, Инес озорно улыбнулась, но Томас лишь покачал головой и погрозил ей пальцем.
— Я буду называть тебя «яблочко».
Инес сморщила носик.
— Почему? Потому что я маленькая и круглая?
— Нет. Потому что ты яблоко, и отведав такое яблоко, не страшно пуститься во все тяжкие, — заявил он и добавил: — Ты соблазняешь меня одним своим присутствием, Инес. Если бы ты могла представить все то, что мне хочется сотворить с тобой прямо сейчас... — Закатив глаза, он помотал головой и звонко чмокнул губами. Потом, очевидно, решив рассказать о своих планах, Томас перехватил ее взгляд и сказал: — Прямо сейчас мне больше всего хотелось бы снять с тебя это полотенце, слизать каждую капельку, которую я вижу на твоей коже, а потом...
— Ладно, пойду оденусь, — проговорила Инес, бросив взгляд на гульфик его джинсов, а когда увидела, как напрягся его жезл, округлила глаза.
— Иди! — сказал Томас.
Кивнув, Инес поспешно вышла из ванной. Она поняла, что как только они окажутся вместе, — не важно, будет ли это поспешное и отчаянное соитие или медленная сладкая пытка, — к тому моменту, когда это закончится, она согласится на все, чего бы Томас ни пожелал.
Покачав головой, Инес подошла к гардеробу, взяла вечерние брюки и блузку белого цвета. В гардеробе не было ни джинсов, ни футболок, Инес не носила джинсы, ей казалось, что они ее полнят. Не носила она и футболок, у нее было ощущение, будто они подчеркивают ее и без того слишком большую грудь.
Сбросив полотенце, Инес начала быстро одеваться, прислушиваясь к шуму льющейся в душе воды.
Томас выключил душ и уже открыл дверь, собираясь выйти, но остановился, когда увидел Инес, стоявшую у полочки в ванной комнате. Она расчесала волосы и теперь стягивала влажные пряди в «конский хвост» на затылке. Он заметил, как она, скользнув по нему глазами, чуть задержала взгляд на его чреслах и, покраснев, тут же отвернулась к зеркалу.
Томас улыбнулся, но промолчал, не желая еще больше смущать Инес. Он обернулся полотенцем и, осторожно ступая, вышел из душевой кабины. Смущение Инес объяснялось очень просто: ничто не могло ослабить его вполне мужскую реакцию на обнаженное тело Инес. Сначала он списал свое эрегированное состояние на сладкий экстази, который выпил прошлой ночью, но отговорка была слабой, так как благодаря ранению концентрат уже вышел из его организма. Пришлось признать, что причина возбуждения кроется в самой Инес и — судя по тому, что он знал об истинных суженых, — эта причина не исчезнет, даже если вся кровь вытечет из его вен. Возможно, когда пройдут века, он сможет смотреть на нее так, чтобы не возникало желание немедленно сорвать с нее одежду и овладеть ею. Но он все равно будет желать ее, возможно, более мягко и нежно, без того безумия, которое им овладело сейчас.
71 
