45 
Так что умница я и красавица! Все правильно сделала.
Но Орис! Как он согласился положить в свою постель самку человека? Черт, чего-то я не понимаю. И есть в этом пазле еще один момент, который определенно не клеится.
– Орис?
– А?
– Объясни-ка… почему ты меня не остановил?
А что? Он ведь рассудительный и серьезный до тошноты! И отлично знает, чем пьяные желания оборачиваются! Мог урезонить!
Лицо графа утратило аристократическую бледность. Он сперва отстранился, после и вовсе поднялся с кровати с таким видом, будто его тут и не лежало. Небрежным движением поправил ворот измятой белой рубашки, отряхнул с лосин несуществующую пыль.
– Видишь ли, Лёля… Слушать твою лекцию о мужчинах вообще и эльфах в частности на трезвую голову было невыносимо. Так что…
Представила, как граф опрокидывает одну рюмку за другой, как таращатся на королевского советника официантки и посетители ресторана. Не удержалась, хихикнула.
– Кстати, а что означает слово «чмо»? – вдруг выпалил эльф.
– Э… – Я жутко смутилась, но нашлась довольно быстро: – Это смотря в каком контексте!
– Чмо длинноухое, – спокойно пояснил граф.
Ой, мамочки! Стыдно-то как!
– И еще. Кто такой Саурон? И как он сможет натянуть мой глаз на… – Орис поперхнулся словами, так и не договорил. Выпалил только: – Ведь это противоречит физиологии!
Черт! Наверное, вчера я была очень убедительна.
– Орис… Давай поговорим об этом завтра? – взмолилась я. – А то голова болит…
– Не ври. Я вылечил твое похмелье.
– Но голова-то все равно болит, – честно призналась я.
За последние пятнадцать минут боль, увы, усилилась. И уши горят так, что даже запах паленых волос мерещится.
Я откинулась на подушки, подтянула к носу одеяло. Понимаю – валяться в постели графа неприлично, но что поделать?
– Нас ждут в поместье, – попытался возразить он.
– Кстати, а почему мы вчера туда не ушли? В поместье и погреб, поди, больше…
Эльф досадливо скривился, признался с великой неохотой:
– Не смог активировать портал. Язык заплетался.
Такая откровенность показалась подозрительной, но сосредоточиться на этом моменте не смогла – от головной боли мысли разбегались как перепуганные тараканы.
– Лёля, хватит притворяться. Пойдем, пока Оризинда не проснулась.
Встречаться с благородной эльфийкой, которую в глаза назвала ведьмой, совсем не хочется. Орис прав – нужно драпать.
Я попыталась подняться… и не смогла.
– Лёля, перестань! И вообще! Ты вчера обещала, что если буду обращаться с тобой как с равной, то вести себя будешь пристойно!
– И ты пове… э… согласился?!
– А что, незаметно? – прорычал эльф.
Но встать все равно не удалось. Возмущенный Орис подлетел, схватил за руку и замер. Несколько секунд пыхтел, как рассерженный еж, после пощупал лоб, выругался и стрелой вылетел из спальни. Я провалилась в беспамятство раньше, чем хлопнула дверь.
Не люблю болеть. Единственный диагноз, который мне симпатичен, – воспаление хитрости, и то не всегда. Правда, высокая температура, как оказалось, тоже может доставить удовольствие… Меня преследовали удивительные галлюцинации.
Грезился Орис.
Будто эльф с величайшей осторожностью избавил от платья, подложил под спину еще одну подушку. В его руках появилась губка, спальню заполнил терпкий незнакомый аромат. Запах усилился, когда губка коснулась моего тела. Эти касания категорически приятны, они дарят прохладу! И даже бубнеж графа о том, что беспородные самки чаще болеют, удовольствия не портил.
Привиделось, как Орис укутывает в одеяло, подносит к губам серебряный кубок. Пытаюсь отбрыкаться, выплюнуть зелье, но разве с ушастиком поспоришь?
Зачем-то стягивает рубашку и ложится рядом. Его пальцы убирают со лба непослушную прядку, которая щекотала все это время. Невесомые, как поцелуй бабочки, прикосновения к щеке, подбородку. И взгляд – странный такой, мутный.
Рука ложится поверх одеяла, обнимает. Терпкий запах лекарства сменяется ароматом его парфюма, вместе с ним приходит чувство защищенности. Хочется прижаться, шепнуть что-нибудь ласковое, но вместо слов с уст срывается стон.
45 
