49 
Ну нет, уже в следующее мгновение решила Мерри. Они бы прислушивались к тихим спокойным речам не больше чем к ее крикам, рявканью и ругани. Ее отец и братья были неисправимы. В то время как она оказалась слишком чувствительна. Уж этого она от себя совсем не ожидала. Отец и братья могли называть ее мегерой, гарпией и другими нехорошими словами, которые ее нисколько не задевали. А этот человек высказал свое неодобрение очень тихо, мягко, и она сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Странно.
— Ты очень напряжена, расслабься, — сказал Алекс, и Мерри сразу же так и сделала, но вовсе не потому, что он ей велел. Просто он прижал ее в воде к своему теплому телу, и оказалось, что думать при этом невозможно.
Способность думать не вернулась, когда Алекс начал целовать ее. Он слегка приподнял ее в воде, чтобы их головы оказались на одном уровне. В результате ему не нужно было наклоняться, чтобы целовать ее, но ее ноги лишились опоры. Повинуясь силе течения, они поплыли вперед и, наткнувшись на ноги Алекса, переплелись с ними. Пошевелившись, Мерри почувствовала, как ее соски трутся о грудь мужа, и внезапно ее захлестнула горячая волна желания.
— Разве мы не должны присоединиться к остальным? — не очень внятно пробормотала она, когда ее рот оказался свободным. Алекс скользнул губами по ее подбородку, шее, груди, постепенно все выше и выше поднимая ее из воды. — Они готовят ужин и разбивают лагерь. Им понадобится помощь.
В ответ Алекс нежно захватил ртом ее сосок.
Мерри вздрогнула, откинула голову назад, застонала и отказалась от дальнейшего сопротивления. Если Алекс опять хочет ее, она должна повиноваться, разве не так? Не успела она свыкнуться с этой мыслью, как Алекс подхватил ее на руки и понес на берег.
— Мы возвращаемся? — полюбопытствовала она.
— Нет. Я голоден.
Ответ несколько озадачил Мерри, но она не стала размышлять, что бы это значило, потому что они уже вышли на берег и Алекс уложил ее на большой камень, расположенный рядом с тем, на который она бросила платье. Если вода показалась ей холодной, то вечерний воздух, мягко говоря, был бодрящим. Моментально замерзнув, Мерри села и потянулась за платьем.
— Я согрею тебя, — низким голосом сообщил Алекс, взял у нее из рук платье и отбросил на соседний камень. Потом он заставил ее снова лечь и опустился сверху.
— Ты же сказал, что голоден, — напомнила Мерри.
— Совершенно верно. Я постоянно голоден — все время хочу тебя, — сообщил Алекс и буквально набросился на жену, словно действительно хотел ее проглотить. Во всяком случае, у Мерри сложилось именно такое впечатление. Первым делом он впился в нее поцелуем. Его губы были горячими и требовательными. А когда его руки накрыли ее еще влажные груди, она вскрикнула и выгнулась ему навстречу.
Девушка почувствовала нечто вроде разочарования, когда он оторвался от ее рта и его губы скользнули вниз. Разочарование очень быстро сменилось восторгом, когда его уверенные губы добрались до ее грудей и заставили ее стонать от удовольствия. Потом еще одно короткое разочарование, за которым последовало некоторое смущение, поскольку его губы спустились ниже и исследовали ее живот, отчего мышцы приятно заныли. Теперь он целовал ее бедро, постепенно продвигаясь к внутренней стороне. Глаза Мерри удивленно распахнулись, и она почему-то почувствовала себя совсем незащищенной…
— Алекс, я… — неуверенно начала Мерри. Но больше она не произнесла ни слова, потому что Алекс уверенно раздвинул ее ноги и припал губами к самой нежной части ее женского естества. Слишком шокированная, Мерри окончательно лишилась дара речи. Ее разрывали два желания: схватить его за волосы, чтобы убрать голову, или схватить его за волосы и дать понять, что она хочет бесконечного продолжения… Ничего подобного она в своей жизни не испытывала и даже не предполагала, что между мужчиной и женщиной может происходить такое.
— Боже мой, — потрясенно выдохнула она и зашуршала руками по камню. Ей просто необходимо было за что-то схватиться, потому что она ощутила в себе его язык, проделывавший с ней восхитительные вещи. И ей это очень нравилось.
«Это, наверное, грех», — в панике подумала Мерри, а затем лишилась способности соображать. Алекс рывком придвинул ее к краю камня, чтобы было удобнее, и теперь его губы и язык делали с ней нечто невообразимое. Мерри действительно не смогла бы облечь в слова то, что он сейчас вытворял, потому что плохо себе представляла, чем именно он сейчас занят. Определенно было одно: все ее тело охватило огнем, а мозг превратился в желе.
49 
