99 
Он взял ее лицо в свои ладони, и сердце Хани упало.
— Ты наденешь его для меня? Девушка смутилась, но шериф взял ее за руку и подвел к туалетному столику.
— Пеньюар, — пояснил он.
Теплая волна возбуждения окатила ее. Дрожащими пальцами девушка вынула пеньюар из коробки и робко улыбнулась.
— У меня в жизни не было такой красивой вещи, — прошептала она.
Пока она переодевалась, Люк присел на край кровати, снял с себя ремень с кобурой, сапоги и расстегнул рубашку.
Хани как завороженная смотрела на него. Последние ночи, проведенные в одиночестве, стали для девушки сущим адом.
Охваченные желанием, они приблизились друг к другу.
— Я такой и представлял тебя в нем, — хрипло прошептал Маккензи.
Хани заглянула ему в глаза и тут же, будто ослепленная, отвернулась. Взяв ее за плечи, Люк повернул девушку к себе лицом и поднял ее подбородок.
— Что тебя тревожит, сойка? — ласково спросил он. — Ты все еще сердишься?
— Нет, Люк, не сержусь. Знаешь, у меня такое чувство, словно мы впервые вместе.
— А меня это ощущение преследует каждый раз в твоих объятиях. — От его низкого голоса мурашки поползли по спине девушки.
Когда его губы накрыли ее рот, она закрыла глаза, наслаждаясь поцелуем. Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом.
— Я не стану торопить тебя, — прошептал он, поглаживая ее спину. — Хочешь, просто посидим и поговорим, пока ты не почувствуешь, что готова?
— Пожалуй, так и поступим, Люк, — зардевшись, пробормотала Хани. Она чувствовала себя как девственница, впервые оказавшаяся с мужчиной.
— Мы даже можем сразиться в карты, — предложил шериф.
Хани удивленно приподняла брови:
— Что ты имеешь в виду?
— Как это что? Хочешь — поиграем в карты.
— Неужто ты надеешься обыграть меня?
— Не знаю, надо попробовать, мисс Хани.
— Что ж, мистер Маккензи, карты так карты.
Люк уселся на пол посреди комнаты, а девушка достала колоду карт. Опустившись перед ним, она грациозно перетасовала карты.
— Итак, во что играем? Назови свою любимую игру, Люк.
— Тебе и так известна моя любимая игра, — многозначительно промолвил он. Вдруг в его глазах загорелся озорной огонек. — Давай сыграем в покер на раздевание.
Девушка опустила глаза на пеньюар.
— Мне кажется, на тебе одежды больше, как ты считаешь?
Люк пожал плечами.
— Ты разве не говорила, что тебя не обыграть? — с вызовом спросил он. — Или берешь свои слова обратно?
— И ты не боишься проиграть? Маккензи дерзко посмотрел на ее грудь, едва прикрытую тонкой тканью.
— Проиграть? — переспросил он. — Да я в любом случае выиграю.
Хани медленно раздала по пять карт, потом они перевернули их «рубашкой» вниз. Две его восьмерки оказались побитыми ее тузами.
— Кажется, мне не повезло, — заметил шериф.
— Снимай рубашку, Маккензи.
Люк сорвал с себя рубашку и отбросил в сторону. Вид его мускулистой груди, поросшей курчавыми волосами, взволновал Хани.
— Может, ты хочешь сдавать? — предложила Хани.
— Нет, у тебя отлично получается. При следующей сдаче Люку тоже не повезло с картами. Глядя на карты партнерши, он пожаловался:
— Странно! В прошлый раз у тебя были те же самые тузы. — С этими словами он снял с себя штаны, оставшись почти без одежды.
Хани ловко перемешала карты и уже собралась снова раздавать их, но тут Люк накрыл ее руку своей рукой и сказал:
— Нет, на этот раз сдаю я.
Первой картой Хани оказалась девятка, а Люку достался один из ее тузов. Пятой картой Хани была еще одна девятка, а Люк вытащил второй туз.
— Ага! — ухмыльнулся он. — Вот где собака зарыта!
Девушка развязала шнурок пеньюара, и его взору открылось весьма соблазнительное зрелище.
— Позволь мне освободить стол, — попросил Люк, откладывая карты в сторону.
А затем он наклонился и поцеловал ее в губы.
— Теперь тебе лучше? — спросил он. Глаза его горели желанием.
— Если чувствовать себя лучше — значит до боли хотеть тебя, Люк, то да, мне гораздо лучше, — проговорила она, запуская пальцы в его волосы.
Люк спустил пеньюар с ее плеч и бережно уложил девушку, а затем сбросил остатки одежды.
Хани на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, то едва не вскрикнула от восхищения: Люк, словно античное божество, возвышался рядом с нею. Высокий, темноволосый, мускулистый, он казался воплощением мужественности и силы.
— О чем ты думаешь — спросил он. Хани перевела взгляд на его лицо.
99 
