В конечном счете, так и не придя к какому-то заключению, Терри решила позже спросить об этом Кейт и полностью отдалась их беседе. По большей части они обсуждали относительно нейтральные темы, такие как погода и свадьба, не затрагивая ничего личного. И Терри чувствовала себя комфортно с этим незнакомцем, у которого ей предстоит остановиться на некоторое время. Бастьен несколько раз пытался убедить ее, что рад ей, что сейчас очень занят и часто появляться дома не будет, поэтому она ему не помешает.
Терри совершенно успокоилась к тому моменту, как машина въехала в подземные гаражи здания, принадлежащего Аржено. Они беседовали и смеялись, вытаскивая ее багаж. Даже Люцерн убрал блокнот и присоединился к разговору, пока снова нес ее сумку.
Следуя за Бастьеном к охраняемому лифту, ведущему в пентхаус, они все смеялись над его поддразниваниями относительно «ослепляющей влюбленности» Люка. Двери лифта открылись, и все направились в квартиру.
Внезапно Бастьен резко остановился, и Терри врезалась в его спину, а затем он повернулся и с паническим выражением на лице прокричал:
— Убирайся отсюда!
Оказывается, не так уж ей рады.
— Бастьен? — непонимающе спросил Люцерн. Он поставил на пол сумку Терри и прошел мимо нее. — Что..?
Его голос замер, как только он заглянул в комнату — комнату, которую Терри не было видно за широкими плечами Бастьена. Что-то интересное происходило внутри.
— Винсент! — прокричал Люцерн. — Отпусти экономку сейчас же!
Терри не выдержала. Обойдя Бастьена, она заглянула в гостиную. С первого взгляда показалось, что они прервали страстные объятия. Но потом Терри заметила, что человек — Винсент, как она полагала, — был одет в черный плащ. И то, что предстало перед ее глазами, было не любовным актом, а классическим объятием вампира. Казалось, мужчина кусает шею пожилой женщины.
У Терри брови поползли наверх. Чьи-то руки легли ей на плечи — Бастьена, догадалась она, так как Люцерн стоял перед ней. Но девушка не обратила на это внимания, пока Люк снова не крикнул:
— Черт возьми, Винни! Отпусти ее!
— Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня называют Винни. Я Винсент. Или лучше называй меня Дракула, — поправил его одетый в плащ мужчина с очень сильным трансильванским акцентом. Он отодвинулся от женщины и повернулся к ним. На некоторое мгновение в его глазах появилось раздражение, но затем взгляд остановился на Терри. Недовольное выражение его лица сменилось соблазнительной улыбкой.
Экономка, ни жива, ни мертва, уже стояла на ногах, покачиваясь. Винсент незаметно подошел к Терри. Его губы изогнулись в сексуальной улыбке. Глаза были серебристо-голубыми, в них горело пламя голода, что привлекло ее внимание. Он взял в свои ладони ее маленькую руку и поднес к губам:
— Enchanté!(Очарован — франц.)
— Прекрати это! — Бастьен шагнул вперед, оттаскивая Терри за локоть. Он с радостью использовал бы другую руку, чтобы дать Винсенту подзатыльник.
Если бы уже тот факт, что у троих мужчин были уникальные серебристо-голубые глаза и особая привлекательность, не говорил сам за себя, то движения и мимика раздраженного родственника совершенно ясно свидетельствовали о том, что он, должно быть, тоже Аржено.
— Какого черта ты здесь делаешь, Винсент?
— Дракула, — настойчиво поправил тот. Затем повернулся и направился к ближайшему стулу. Захватив плащ, Винсент встряхнул его слегка, и, как только повернулся, тот закрутился вокруг него. Затем красавец театрально опустился на стул: — У меня главная роль в мюзикле «Дракула».
— Мюзикле «Дракула»? — повторил Бастьен в недоумении.
— Круто, правда? — усмехнулся Винсент. — Главная роль. Я буду играть на сцене.
— Бог мой!
Терри услышала, как Бастьен вздохнул. Ей показалось, что он ужаснулся, но она сама была очарована. Терри много помогала любительскому театру своего городка, и ей это нравилось. Отстранившись от Бастьена, девушка подошла к дивану, села на краешек и спросила:
— Ты актер, работающий по системе Станиславского?[9]
— Да, — просиял Винсент. — А как ты догадалась?
— Ну… Та сцена, которую мы застали, это подразумевает.
Повисла тишина. Взглянув через комнату, можно было увидеть, что экономка больше не покачивалась на ногах. Она просто упала в обморок, а Люцерн ее поднимал.
— Где ее спальня, Бастьен? — спросил он, и двое мужчин заметили, в каком трудном положении оказался Люк.