Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
51 
— Итак? Чем вызван твой визит? Или не стоит спрашивать?
Каллен подозрительно прищурился:
— На что ты намекаешь?
Трэлин пожал плечами и вопросительно выгнул бровь:
— Все же осмелюсь спросить, как тебе нравится семейная жизнь?
— Любопытный мерзавец, — проворчал Каллен.
Услышав выпад в свой адрес, Трэлин расхохотался и спросил:
— Неприятности в раю?
Получив в ответ печальный взгляд, он потянулся к Каллену, ободряюще хлопнул его по плечу и развернул своего коня в сторону замка Комин.
— Поехали, приятель. Полагаю, ты не откажешься от кружки эля, а я составлю тебе компанию.
Каллен помедлил в нерешительности. На самом деле ему вообще не стоило находиться здесь. До Коминов около часа езды, столько же займет обратная дорога, а у него полно дел. Однако ему просто необходимо было выветрить свое расстройство и замешательство, поэтому он сел на коня, поскакал вперед и почему-то оказался на этой опушке. С другой стороны, раз он уже у Коминов, можно позволить себе промочить горло перед возвращением в Доннехэд. Определившись, Каллен кивнул и пришпорил коня.
— Ну? — спросил Трэлин, как только они уселись за стол в главном зале замка Комин. — Как там прелестная Эвелинда?
Каллен, через силу улыбнувшись, признал:
— Она прелестна.
— Да, — согласился Трэлин, с интересом наблюдая за лицом друга. — Она была вполне прекрасна даже в огромном платье и с перепутанными волосами, выглядевшими так, словно она только что поднялась с постели. И стала еще прекраснее, спустившись вниз переодетой и причесанной.
Каллен кивнул, и на его губах заиграла легкая улыбка. Все это верно, но он-то знал — лучше всего его жена выглядит тогда, когда лежит перед ним полностью обнаженная и ее ярко-голубые глаза темнеют от страсти, которую он пробуждает в ней.
— Мне показалось, ее характер не уступает внешности, — добавил Трэлин. Каллен промолчал, и он продолжил: — Следовательно, какими бы ни были неприятности, заставившие тебя приехать сюда, в них виноват только ты сам.
Чудный образ обнаженной жены растаял, Каллен резко выпрямился и оскорбленно взглянул на Комина-младшего:
— Что?
— Ну… — Трэлин пожал плечами. — Я не заметил в ней ни упрямства, ни гордости. А вот в тебе и того и другого предостаточно.
Вынужденный признать правоту этих слов, Каллен поморщился и вздохнул:
— Я не собирался приезжать, но раз уж так вышло… — Он немного помедлил: — Ты лучше разбираешься в женщинах, чем я. Во всяком случае, им явно нравится разговаривать с тобой.
— Потому что я им отвечаю, — сухо заметил Трэлин и спросил: — Что случилось?
— Выяснилось, что она плакала по ночам, — грустно признался Каллен.
Трэлин поднял брови:
— Почему?
— Она не нашла свою одежду, которую я привез. Похоже, эта женщина думала, что я забрал ее в Доннехэд без вещей, увез только в том платье, которое на ней было.
Трэлин пожал плечами:
— А как еще она должна была думать? Ты ей что-нибудь говорил?
— Нет, но она могла понять. Я бы никогда не привез ее сюда без вещей.
— Как она могла догадаться об этом? — развеселился Трэлин. — Каллен, она совсем тебя не знает. И признайся, ты не самый обходительный из мужчин.
Каллену не понравились слова Трэлина, они подозрительно напоминали жалобы самой Эвелинды. Однако по зрелом размышлении он признал — в том, что жена так плохо думает о нем, есть определенная доля его собственной вины.
— Я не понял, вы разговариваете друг с другом или нет?
— Она разговаривает, — сознался Каллен, и его губы сами собой растянулись в улыбке при воспоминании о том, как все эти дни щебетала рядом с ним Эвелинда. Она рассказала ему массу историй о своем детстве и разных приключениях, поведала о дружбе с Маком и нежной привязанности к Милдред и похвасталась всякими хитростями, при помощи которых ей удавалось избегать частого общения с мачехой.
— Ага, она говорит, — сказал Трэлин, наблюдая за улыбкой Каллена. — А ты в это время чем занимаешься?
— Я слушаю, — честно ответил Каллен.
Он действительно слушал и находил это занятие чрезвычайно увлекательным. Эвелинда оказалась прекрасной рассказчицей, и он мог живо представить себе почти все, о чем она говорила. К тому же у нее был очаровательный голос.
— Хм. — Трэлин хлебнул из кружки эля и спросил: — Значит, пока она тебе нравится?
51 
