110 
Милдред взяла ее за руку и увела в холл.
– Сильвия, если отец сердит на Боба, это еще не причина, чтобы тебе не простить своего мужа. Я полагаю, твой план удался. Ты достигла даже большего, чем хотела. Теперь вопрос в том, любишь ли ты его.
– Я всегда любила его, – призналась Сильвия. – Он не обращал на меня внимания, но я любила его. Я сердилась на него – и продолжала любить. Он мне изменил, но я не перестала любить его. – Она спокойно посмотрела на Милдред. – На этот счет никогда сомнений не было. Вопрос в другом: любил ли он меня? Я не хочу, чтобы он вернулся, и я снова стала для него нянькой, уборщицей и прачкой. Следить за тем, чтобы его запонки всегда были на месте, может кто угодно. Мама, я хочу, чтобы он вернулся, но только если он меня любит по настоящему.
– Эй, Боб ждет у телефона! – крикнул Фил.
– Ничего, подождет, – ответила Милдред и снова повернулась к дочери. – Запомни, Сильвия: мужчины не такие, как мы, женщины. Они как бы даже не совсем люди, а… скажем так: человекоподобные существа.
– Это неправда, мама!
Сильвия вышла из холла и задержалась, чтобы поцеловать Кении в макушку.
– Сильвия, ну что ты? – Фил показывал на трубку.
– Тебе же звонят, Сильвия, – напомнила Милдред дочери. – Или ты хочешь, чтобы я ответила?
– Все в порядке, – успокоила мать Сильвия. – Я возьму трубку в «музыкальной», – сказала она Филу.
Боб сидел за рулем Прелестной Малютки, прижимая к уху телефонную трубку. Температура падала, трубка запотела от его дыхания, и он зябко поежился. Боб не помнил, как много времени провел в холодной машине, но был готов ждать сколько понадобится. Кроме всего прочего, это давало ему возможность подумать.
Как он мог оказаться таким болваном?! Какой же он осел! Боб пытался рассердиться на Сильвию за ее розыгрыш, но у него ничего не получалось. Более того, он испытывал непонятную гордость за нее! Ведь все началось с его собственной лжи, и ему нечего было осуждать Сильвию за то, что она оказалась хитрее. Боб снова начал прокручивать в уме события последней недели, и краска стыда горячей волной залила его замерзшее лицо. И как он только не заметил, что Марла и Сильвия почти близнецы? Как он не заметил подмены? А главное – до какой же степени он был глуп, что решился пойти на риск потерять семью ради мимолетного увлечения молодой женщиной! Но, может быть, он все же не совсем законченный кретин, если еще способен признать, что он кретин? Ему сорок четыре года, и никакая молодая женщина не способна этого изменить. Он мужчина средних лет, скоро наступит старость, а потом он умрет. Вот и весь сценарий. Вопреки расхожему мнению, отрицание не может остановить процесс старения.
Боб поежился в темноте ночи: матерчатая крыша плохо защищала от холода. Зачем он с такой тщательностью восстанавливал эту машину, зачем так упрямо ездил на ней? Скорее всего, это часть все той же болезни: синдрома «хочу оставаться молодым». Нечто подобное случилось в свое время с Филом – и он разрушил свою жизнь.
Боб сидел в нелепой, маленькой, промерзающей насквозь машине, и думал о том, как сильно он любит Сильвию. В какой же момент он перестал ценить их брак и решил, что она постарела? На самом деле не Сильвия постарела, а он. Она осталась живой и импульсивной, по-прежнему влюбленной в свою музыку; она все так же была готова путешествовать и совершать сумасбродные поступки. Даже этот розыгрыш говорил о ее изобретательности и таланте.
И снова, сидя в одиночестве, в ожидании решения своей судьбы, Боб мучительно покраснел.
Он вспомнил, какими волнующими были минуты их близости в квартире Марлы. И как же он был глуп и слеп, что не узнал ее! В Библии говорится, что Авраам познал Сару. Может быть, речь идет о сексе? А вот он не узнал Сильвию и, возможно, окончательно разрушил свою жизнь…
Боб посмотрел на телефонную трубку и, сознавая свою вину, произнес молитву.
Сильвия вошла в «музыкальную» комнату и закрыла за собой дверь. Она не спешила брать трубку, поскольку не знала, что сказать Бобу. И что такого мог сказать Боб, чтобы все наладилось?
Она включила наружное освещение, но в комнате свет не зажигала. Сквозь створчатые двери открывался изумительный вид. Мороз выбелил газон, и на этом фоне особенно резко выделялась темная масса вечнозеленых кустарников. Сильвия села к роялю, как делала всегда в минуты радости и печали. Она заиграла ноктюрн, и музыка придала ей сил. Она решила, что должна, по крайней мере, выслушать Боба.
110 
