– Боб, я совершила сегодня ужасную вещь, – наконец решилась Сильвия.
– Ужасную? – повторил он, не отрываясь от рекламного листка. – С трудом себе представляю. По-моему, ты никогда в жизни ничего плохого не сделала. Что же такое страшное ты совершила? Перепутала тональность или не выдержала размер? Ну, давай, кайся. – Боб все-таки отложил проспект и взглянул на нее. – Но у меня очень мало времени, так что расскажи в двух словах.
Сильвия снова посмотрела в окно: бассейн неотвратимо притягивал ее взгляд.
Отливающая серебром машина напоминала сейчас огромную виноградину в желе. «Даже если я и сошла с ума, – подумала Сильвия, – в двух словах об этом не расскажешь».
– Я терпеть не могу, когда ты ограничиваешь меня во времени! – Она набрала в грудь побольше воздуха и внезапно спросила: – Скажи, сколько времени «БМВ» должен пролежать под водой, чтобы заржаветь?
Боб от неожиданности перестал жевать и нахмурился. Сильвия со странным удовлетворением отметила, что ей все-таки удалось привлечь его внимание.
– Хорошо, – сказала она, – постараюсь уложиться в несколько слов. Я утопила свою новую машину в бассейне.
Боб едва не подавился капустой. Он судорожно глотнул, и Сильвия стала припоминать способы искусственного дыхания – на случай, если капуста все же застрянет у него в горле.
– Что?! Но почему, черт возьми… Да ты шутишь! – с трудом выдавил он.
Теперь Боб ее, наконец, слушал! И ничего, что речь шла не о Гавайях и не о дне рождения. На этот раз ему действительно было небезразлично, что она скажет.
– К сожалению, не шучу, Боб. Если ты по-прежнему хочешь услышать объяснения в двух словах – изволь: мне стало легче на душе.
Боб отложил вилку и стал медленно подниматься. Сильвия подумала, что за многие месяцы это был первый раз, когда он двигался медленно. В последнее время он постоянно куда-то спешил и никак не мог усидеть на месте.
– Ты загнала в бассейн свою новую машину?! – Боб как-то сразу тоже стал скуп на слова.
Сильвия кивнула. Он медленно, как во сне, подошел к окну и посмотрел во двор. Уже почти совсем стемнело, и голубой квадрат бассейна с поблескивающей на дне машиной выделялся особенно ярко. Боб стоял к ней спиной, прижав ладони к оконной раме. В кухне повисла напряженная тишина.
– Зачем ты это сделала, скажи, пожалуйста? – не оборачиваясь, спросил он, и в голосе его звучало неподдельное удивление. – Это же чистое безумие!
Сильвия опустила голову, от ее гневного раздражения не осталось и следа. Она чувствовала себя провинившимся ребенком, нуждающимся в понимании и участии. Наверное, то же самое переживал Кении, когда в детстве его наказывали за какую-нибудь непозволительную шалость.
– Наверное, мне просто хотелось, чтобы у нас появилась тема для разговора… – пробормотала Сильвия.
Боб оторвался от окна, но всего лишь на минуту: его словно магнитом притягивало невероятное зрелище.
– Мне казалось, у нас есть о чем поговорить: Кении, Рини… – он запнулся, не находя, что добавить. – Ну, эти проспекты о Гавайях, наконец…
Сильвия подняла голову и поглядела на мужа. Он по-прежнему завороженно смотрел в окно, а голос его звучал хрипло и как-то неуверенно. Интересно, это так повлияло нервное возбуждение или виной была застрявшая в горле капуста?
– «БМВ» под водой – дикость какая-то! – Боб явно был глубоко потрясен. – Не представляю, что бы со мной стало, если бы это была моя Малютка.
– Но я не привязана к машине так, как ты.
– Но почему ты это сделала, Сильвия? Почему?! – Он даже не заметил язвительных ноток в ее голосе. – Я знаю, ты… человек импульсивный, но не до такой же степени!
– Боб, я не чувствую, что мы с тобой одно целое, как раньше. – Сильвия подняла на мужа полные слез глаза.
– Что за глупость?! Мы ведь с тобой семья, мы вместе.
Боб оторвался от созерцания утопленной машины, подошел к Сильвии и, взяв за руку, повел в мягкую темноту, окутавшую двор. Сильвия с грустью подумала, что не может вспомнить, когда они с Бобом в последний раз держались за руки.
Еще не совсем стемнело, но на живой изгороди и на кустарниках лежали глубокие тени. Сад за домом впечатлял обилием оттенков синего цвета. Когда они стали хозяевами дома, вокруг него не росло ничего, кроме чахлой сосны и неприхотливых хризантем у забора. Но за пятнадцать лет разрослись с любовью посаженные кусты и вечнозеленые растения, так что прежде унылый и заброшенный участок совершенно преобразился. Особой гордостью Сильвии являлись цветы, которые она все эти годы заботливо выращивала.