– Отлично, тогда мы расторгаем сделку, и я сама займусь Бобом.
Парикмахерский салон при клинике был переполнен. Все женщины, сидевшие в креслах перед гигантским зеркалом, независимо от возраста и естественного цвета волос, захотели вдруг стать блондинками. У всех до одной головы покрывала голубая паста, у некоторых часть прядей охватывала фольга, чтобы получить «перья». Сильвия делала и то и другое: красилась в блондинку с «перьями».
– А я точно буду как Гвинет Палтроу? – озабоченно спросила она своего парикмахера Леониду.
– Не сомневайтесь. Моя подруга работает в Голливуде, она захватила несколько прядей после ее последней стрижки. Если хотите, могу вам показать.
Сильвия покачала головой и подумала, что в средние века в специальных ковчегах хранили мощи святых. Может быть, звезды кино стали святыми нашего времени? «Святая Гвинет», к примеру…
– Если бы это были волосы Моцарта, тогда еще куда ни шло, – пробормотала она. – Ну, все равно, сделайте так, чтобы я выглядела хорошо.
– Конечно, обязательно! – заверила ее Леонида. – Вот только сестра ваша меня беспокоит. У нее очень странный вкус.
– Ты веришь в судьбу? – спросила Марла.
Сильвия провела в салоне уже больше трех часов. Теперь она сидела под сушкой. Уши жгло, на верхней губе выступил пот, и было неизвестно, сколько еще времени потребует эта метаморфоза.
– Я верю в ненависть, – заявила она. – Вот сейчас, например, я от всей души ненавижу своего мужа – за то, что по его милости мне приходится все это терпеть.
– Не вы одна, – заметила сидевшая под соседней сушкой серебристая блондинка, но Сильвия и Марла пропустили ее высказывание мимо ушей.
– Я спросила, веришь ли ты в судьбу.
Сильвия неопределенно пожала плечами. Она видела, как из-под чехла по лбу Марлы потекла коричневая струйка краски, напоминавшая букву. Краска казалась очень темной. «Вот было бы интересно, если бы полоса так и осталась», – подумала Сильвия.
– Нет, пожалуй, не верю, – сказала она.
– А я верю. Я думаю, мне предопределено выйти замуж за Боба.
– Неужели? – Сильвия так резко повернула голову, что едва не отрезала ухо горячим ободом сушилки. – Почему ты так считаешь?
– Есть несколько причин. Моей матери однажды предсказывала судьбу женщина, у которой двоюродный брат был женат на цыганке. Она сказала, что у матери со мной сначала будут проблемы, но потом я хорошо устрою свою жизнь. А ей можно верить: еще она нагадала, что у матери пройдет стригущий лишай, и он точно прошел, когда отчим убил кота.
Такая «убийственная» логика заворожила Сильвию.
– А другие доказательства?
– Мы как-то были с моей подругой в Атланте и бросили монеты в фонтан перед «Найт-отелем». Это хороший отель. И она загадала желание, чтобы Бадди… Это был ее друг; теперь они поженились, хотя уже собираются разводиться, но дело не в этом. Тогда в Атланте она пожелала, чтобы Бадди подарил ей ножной браслет, – и через четыре или пять месяцев, на Рождество, он ей его подарил! Ну, а я пожелала, чтобы мне выйти замуж за хорошего парня, как Боб. Мы тогда, правда, еще не познакомились, но я надеялась, что когда-нибудь встречу его. Это вторая причина. Есть и третья. Я говорила с одной женщиной, которая может вызывать духов, и она подтвердила, что у меня в жизни будет все хорошо!
Сильвия в изнеможении перевела дух. Она не сомневалась, что еще немного – и одна из них непременно угодит в психушку. Только вот вопрос: кто?
Марла опустила глаза на педикюршу, которая покрывала лаком ногти серебристой блондинки. Не вмешаться она просто не могла:
– Что вы делаете?! Никогда нельзя начинать с большого пальца! Так можно перекрыть доступ энергии к почкам и печени. А это очень опасно.
Педикюрша и ее клиентка одновременно подняли головы.
– Когда вы начинаете с мизинца, отрицательные ионы имеют достаточно времени, чтобы перейти в большой палец и найти выход, – с серьезным видом объясняла Марла. – Иначе в углублении под большим пальцем накапливается сильный заряд энергии, а вы знаете, чем это грозит?
На счастье, в этот момент к Марле подошла Леонида и сняла чехол с ее волос. Сильвия была готова к чему-то подобному, но такого все-таки не ожидала. Волосы Марлы были выкрашены в блеклый темно-русый цвет и не имели четкой формы, как когда-то у самой Сильвии.
Марла подняла глаза, взглянула на себя в зеркало и громко вскрикнула. Опустив голову, она закрыла лицо руками: увиденное потрясло ее до глубины души.