80 
— Сьюзен, дорогая, — лорд Хардкасл обернулся к карете, — посмотри, кто наш спаситель. Ты не поверишь, но это Уиллоуби. Помнишь, тот дурачок, который недавно гонялся в парке за бабочками.
Джек, держа Мери за руку, вел ее через лес вдоль дороги. Жестами он показал ей, чтобы она стояла тихо, пока он отвяжет ее лошадь от запяток кареты. Было слишком темно, и взволнованный лорд Хардкасл ничего не заметил.
— По правде говоря, это не я… — Кипп озирался, явно не желая выступать в роли героя. Особенно потому, что леди Сьюзен уже вышла из кареты и было похоже, что она собирается поцеловать того, кто спас ее от неминуемой ужасной смерти. Объяснения Киппа были прерваны, потому что леди Сьюзен — что касалось анатомических размеров и эмоционального состояния, копия отца — бросилась ему на шею и тут же потеряла сознание.
— Здорово это у нее получилось, да, Клэнси? — сказал Клуни, внимательно изучая леди Сьюзен, а потом падая в объятия ошарашенного Клэнси. — Надо будет порепетировать, когда мы соберемся в следующий раз играть какую-нибудь шекспировскую…
— Прекрати сейчас же! — приказал Клэнси, отталкивая Клуни, да так, что округлое привидение отлетело прямо в куст шиповника.
Пока Кипп стоял, умоляющим взглядом всматриваясь в темный лес, Джек приложил к губам палец и показал на что-то позади себя, будучи уверен, что Кипп поймет его и не выдаст Мери. Ни Джек, ни Кипп не хотели бы, чтобы ее присутствие, равно как ее костюм, стали предметом обсуждения, когда лорд Хардкасл будет рассказывать о своем приключении.
Кипп едва заметно кивнул — все его силы ушли на то, чтобы поддерживать все еще не очнувшуюся леди Сьюзен. Джек тут же скрылся в темноте.
Прошло несколько минут, прежде чем она пришла в себя и смогла стоять самостоятельно.
Лорд Хардкасл стал рассказывать, как случилось, что они мчались по дороге без кучера, который, связанный по рукам и ногам, принялся в эту минуту стонать и биться в ящике под козлами.
— Мы заблудились. Кучер, видимо, пропустил нужный поворот, потому что мы должны были прибыть на прием в дом лорда Лассера еще до наступления темноты. Не имею понятия, куда подевались наш второй кучер, мой камердинер, горничная Сьюзен и все наши вещи. Потом на нас напал разбойник, как я и опасался. Ни один разумный человек не пустится в путь поздно вечером, особенно если с ним его ребенок. — Лорд Хардкасл вытер лоб большим носовым платком.
— Он отобрал у меня кошелек, а у Сьюзен — ожерелье и кольцо с рубинами, потом связал кучера и запихнул его в ящик. А потом хлестнул лошадей, и они помчались по дороге как безумные. Нас мотало в карете из стороны в сторону, и нам не оставалось ничего другого, как молиться. Нам грозила неминуемая гибель, если бы не ты, Уиллоуби. Ты спас нас.
— Господи помилуй, — сказал Кипп, — так это был всего один разбойник, милорд? Я уверен, что вы справились бы с целой шайкой грабителей, ведь вы защищали дорогую леди Сьюзен.
Лорд Хардкасл пару раз громко кашлянул.
— Да-да, конечно, Уиллоуби. Это вина кучера: зачем он остановился? Когда я оказался под дулом пистолета, мне ничего не оставалось, как отдать разбойнику кошелек. Я же не мог рисковать. Со мной моя девочка. Ты меня понимаешь, Уиллоуби?
— Конечно, милорд. — Кипп обернулся в сторону Джека и сделал страшные глаза, так что Джеку снова пришлось зажать Мери рот, чтобы она не засмеялась и не выдала их. — Скажите, милорд, а вам удалось разглядеть этого разбойника? Может, вы видели его лицо?
— Он был в маске до самых глаз, — сказала леди Сьюзен, обмахиваясь веером. — Такой большой и очень высокий.
— Огромный, — добавил лорд Хардкасл и поднял руки, показывая, какого роста был разбойник. — Просто гигант.
— Весь в черном с головы до ног. В общем, как вы.
— У него было два пистолета.
— Он сказал всего несколько слов, но они выдавали в нем джентльмена. Во всяком случае, он сказал «пожалуйста», когда велел мне снять ожерелье.
— Понятно. — Кипп кивнул. — Я слышал об этом человеке и сам за ним охочусь. Поэтому я так одет, леди Сьюзен. И хотя мне неловко задавать вам такой вопрос, скажите: он поцеловал вас?
— Поцеловал? — Леди Сьюзен надула губы. — Нет, — сказала она немного нерешительно, — не поцеловал.
— Да он не посмел бы! — вскричал лорд Хардкасл, прижимая к себе вдруг расстроившуюся дочь. — Он назвал себя Рыцарем Ночи. Романтическая чушь! Так, Уиллоуби, если ты закончил задавать свои бессмысленные вопросы, пора проводить нас к тебе в поместье, где мы смогли бы провести остаток ночи в качестве твоих гостей. Возможно, нам придется остаться еще на несколько дней, потому что мою дочь очень расстроили события сегодняшнего вечера. Она очень чувствительный ребенок. Правда, Сьюзи?
80 
