Последние отзывы

  29  

— Мертвец лежал в ее постели. Считать ее главной подозреваемой — не такая уж натяжка. А ты что думаешь?

— Это несущественно. Но я искренне надеюсь, что ваши американские законы, ваша замечательная Конституция, как бы их ни критиковали, останутся тверды по части презумпции невиновности. Как по-твоему, почему журналисты обычно рыщут в поисках доказательств вины, а не наоборот?

— Ты не понимаешь законов рынка, Алекс, не говоря уже о первой поправке. Как ты думаешь, долго мы протянем, замалчивая это дело, если все остальные станции города жаждут ее крови? Если мы запретим говорящим головам разбирать Толанд-Джеймс по косточкам каждый вечер, а в воскресенье — дважды? Сейчас и во время суда? Если мы скажем: черт, да она же невиновна, пока не доказано обратное, никаких подвижек в расследовании нет и в ближайшее время не предвидится, а пока пусть лучше Джерри расскажет вам прогноз погоды на солнечные выходные? Хватит, Алекс. Толанд-Джеймс — это подарок судьбы. Подарок.

— Я понимаю. — Сен-Жюст взял трость. — Боюсь, нам больше не о чем говорить. Прости, что зря заставил тебя подняться в такую рань.

— Нет! Алекс, подожди. Сядь, пожалуйста. Все можно изменить.

— В том числе и вашу Конституцию, по крайней мере, после одиннадцатого сентября. Берни имеет право на неприкосновенность личной жизни. Ты никогда не задумывалась, что ты можешь потерять, отказывая другим в их правах и свободах? Хорошего вам дня, мисс Спивак.

— Холли. Зови меня Холли. Не поучай меня. Не я же принимаю законы. Да, я журналистка, но я не контролирую СМИ. С Толанд-Джеймс случится то, что должно случиться, от меня ничего не зависит. Так что не строй из себя борца за гражданские свободы только потому, что я выполняю свою работу. Ты хочешь, чтобы журналисты вели себя как ученики воскресной школы? Сядь, Алекс, пожалуйста. Я знаю, мы можем договориться. Объясни мне, чего ты хочешь.

Сен-Жюст поставил трость на место. Все идет отлично. Приманка проглочена вместе с крючком, пора выдвигать требования.

— Я всю ночь рылся в сети в поисках громких убийств и блестящих, но часто предвзятых репортажей. И сформулировал несколько условий.

— То есть правил?

— Можно сказать и так. Во-первых, на интервью приходишь только ты и оператор.

— Согласна.

— Во-вторых, ты не обрываешь Бернис на полуслове. Не редактируешь ее слова, чтобы… никак не могу запомнить все эти новые выражения… тенденциозно их представить.

— А сейчас ты скажешь, чтобы я показала тебе пленку перед эфиром. Так ведь? Нет уж, Алекс. Я — репортер. Я новости делаю, а не передачи для малышей.

— Вовсе нет, моя дорогая, — улыбнулся Сен-Жюст. — Я не собираюсь проверять твою работу. Я верю, что ты сдержишь все те обещания, которые дашь мне сейчас, и не покажешь Бернис в невыгодном свете. Я верю, что твой репортаж будет максимально объективным и беспристрастным, вопросы — интеллигентными, а время для ответов — вполне достаточным.

— А что, если я спрошу, убила ли она своего мужа?

— Очень надеюсь, что спросишь.

Холли пожала плечами:

— Хорошо. А как насчет ее адвоката? Она будет присутствовать?

— В комнате? Думаю, да. В кадре? Определенно, нет. Да, чуть не забыл одну маленькую деталь.

— Ну, начинается, — Холли захлопнула блокнот. — Что у тебя еще? Знаешь ведь, что я со всем соглашусь.

— Заранее спасибо. Ты не будешь рекламировать интервью каждые пять минут, демонстрируя подборку кошмарных кадров и сообщая зрителям нервным, как сказала бы Мэгги, тоном, что Бернис не признаётся в убийстве мужа.

— Черт, ты что, мысли мои читаешь? Ладно, а что мне говорить?

— Я же не репортер, Холли. Но раз ты любезно спросила меня об этом… Может, просто скажешь зрителям, что скоро они увидят обширное эксклюзивное интервью с Бернис Толанд-Джеймс. А потом назовешь время эфира.

— Какая скукотища, — произнесла Холли. Сен-Жюст опять потянулся за тростью, но Холли ухватила его за плечо. — Хорошо, хорошо, так и сделаю. Но, по-моему, она его все-таки убила.

Сен-Жюст глубоко вздохнул:

— Холли, милая моя, ты репортер, а у репортера не должно быть своего мнения.

— Алекс, ты ужасен. Так тебе нужна эта папка или нет?

— Нужна, конечно. Ты можешь что-нибудь дополнить на словах?

— Ничего, кроме того, что обвинение так никому и не предъявили, больше ничего. Обычное дело. Может, объяснишь, зачем это тебе?

— Как я уже сказал, всему свое время, Холли. Итак, до встречи завтра утром. Давай в девять, потому что Берни надо успеть в «Книги Толанда».

  29