Особенно,... 
113 
Семен задумался. В аварию они попали в октябре, двенадцатого октября. Октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль. Четыре с половиной месяца после аварии. Семен наклонился поближе к раскрытой тетради. Уставился на рукописные строчки, которые, как ему теперь казалось, были написаны сознательно неразборчиво, чтобы никто не мог узнать тайную жизнь аптекаря. Были ли эти карандашные рисунки тоже частью его тайной жизни? Если да, то где-то в этих записях наверняка присутствует и Алиса. Алиса семилетней давности?!
Семен посмотрел в окно. На оконном стекле солнечный свет преломлялся в капельках воды, золотил их. Угол кухонного столика тоже был окрашен солнечным желтоватым светом. Семен опустил в этот свет левую ладонь и почти сразу почувствовал тепло. Тепло грядущей весны. Оставив ладонь в солнечном тепле, возвратил свой взгляд на страничку тетради-дневника.
«28 февраля 2000 года, – прочитал он снова и повел взгляд дальше. – А. ушла около десяти вечера. Забыла у меня свои золотые часики с браслетом-цепочкой. Она не хочет лечиться. Просила, чтобы я просто ее ценил такой, какая она есть. А у меня болит голова из-за бессонных ночей. Хорошо, что Дарья любит выпить. Работа над новым успокоительным движется к финалу. Лекарство будет вызывать полное безразличие. Сначала несколько часов безразличия, а потом долгий здоровый сон. Уже опробовал на Дарье».
Семен снова бросил взгляд на окно, на золотые капельки, прилипшие к нему с внешней стороны.
«“А.” – это Алиса, – подумал он. – Отчего она не хотела лечиться? У нее были золотые часики-браслет?»
Размышления Семена прервал звонок мобильного телефона, оставленного на ночь в коридоре, в кармане кожаной куртки.
– Алло, Семен, чего не звонишь? – спросил голос Геннадия Ильича.
– Я собирался, – неуверенно ответил Семен.
– С женой говорил?
– Да, – Семен вздохнул. – Она не готова…
– Жаль, – сказал депутат поникшим голосом. – Очень жаль.
Пауза в разговоре длилась не меньше минуты.
– Перезвони мне через час, – приказал напоследок Геннадий Ильич, вздохнул и дал отбой.
Опустив мобильник на стол, Семен вернулся к чтению дневника.
«2 марта 2000 года. Вчера, кажется, встретил еще одного «ночного» человека. Около часа ночи я проводил А. домой. Возвращался коротким путем. Поздоровался с кем-то в проходном дворе, и мужчина, с которым поздоровался, попросил помочь поискать его дочь. Мы искали до двух ночи. Потом он извинился и ушел…»
Снова телефонный звонок отвлек Семена, но в этот раз звонил телефон в комнате.
Нехотя Семен поднял трубку.
– Это Дарья Ивановна. Вероника у меня. Она заснула. Приходите, пожалуйста!
– Я у вас никогда не был, – заторможенно произнес Семен. – Где вы живете?
Дарья Ивановна назвала адрес и попросила прийти как можно раньше, пока Вероника спит.
Озадаченный Семен бережно закрыл тетрадку-дневник и спрятал ее на верхнюю полочку навесного шкафчика.
«Надо будет прочитать с самого начала», – подумал он, переодеваясь, чтобы идти на улицу.
74
Город Борисполь. Улица 9 Мая. Вечер
Страх внутри Димы сменился некомфортной внутренней тяжестью. Словно он был болен какой-то неизлечимой болезнью и знал, что вот-вот она созреет у него внутри и он тут же умрет. Он шел к автовокзалу, хлюпая уже промокшими ботинками по подтаявшему на дневном солнце снегу. Что он скажет Вале? Что и когда?
Мысли путались, перебивали одна другую, а оттого его растерянность росла одновременно с ощущением приближающегося внутреннего несчастья.
Мимо проезжали машины, и их колеса разбрасывали грязную воду бывшего снега по узким и вязким из-за грязной холодной жижи тротуарам. Штанины Димы, насквозь мокрые благодаря этим машинам, замедляли его шаг.
«Что ей сказать? – думал Дима. – Про труп в комнате? Про Мурика? Про ампулы?! Нет, ни слова про ампулы. А что будет дальше? Они снова придут? Что делать?»
Прозвучавшие в голове вопросы показались Диме вполне логичными и стройными. И он, пользуясь внезапной послушностью мыслей, снова задумался о ситуации. Отвлекся от мокрых штанин, от внутренней тяжести.
Подходя к салону игровых автоматов, он уже знал, что скажет жене.
Но Валя, просто обрадовавшись тому, что за ней на работу снова зашел муж, высыпала ему в ладонь двадцать жетонов и отправила поиграть.
И Дима пошел к своему любимому автомату, у которого уже дважды выигрывал. Автомат засверкал, замигал, заиграл звуком звона монет и разноцветными огоньками, словно узнал своего знакомого искателя удачи.
113 
