Особенно,... 
118 
– Вы меня слушаете? – строго спросила хозяйка.
– Да, да, – ответил он задумчиво.
Но она вдруг замолчала. И тогда Семен поднял на нее глаза.
– А как у него это началось? – спросил он.
– Что началось? – Дарья Ивановна одарила гостя вопросительным взглядом.
– Ну, любовь к темноте, к ночи…
Хозяйка квартиры задумалась.
– Когда-то он мне рассказывал, – прошептала она. – Я уже плохо помню… Кажется, когда он был ребенком и долго не засыпал, его родители в наказание на балконе вечером закрывали. А он там на луну и звезды смотрел. Он вообще луну очень любил. Больше, чем солнце… Тени от деревьев любил…
– А в какую-нибудь церковь он ходил? – осторожно спросил гость.
– Церковь? Нет. Его пытались затащить. То в одну, то в другую. Даже сюда какие-то «братья» и «сестры» приходили. Я их чуть с лестницы не спустила!
– А как называлась та церковь, от имени которой к вам приходили?
Дарья Ивановна задумалась.
– Нет, не помню, – мотнула она головой. – У меня в памяти чепуха не задерживается!
Семен вдруг спохватился. Посмотрел на часы.
– Вот черт! Мне позвонить надо! – произнес он нервно, вытаскивая из кармана мобильник.
– Звоните! Я могу выйти!
– Не нужно, у меня секретов нет.
– Даже у мертвых есть секреты, – Дарья Ивановна поднялась из-за стола и с задумчивой улыбкой на лице покинула кухню.
Зашла в гостиную. Вероника еще спала, несмотря на то, что за окном ярко светило солнце, а через открытую форточку в комнату залетал звон начинающейся весны. Дарья Ивановна задернула занавеску, закрыв ею балконную дверь. Села за стол спиной к окну. Смотрела задумчиво на спящую подругу.
Дверь в комнату скрипнула, открываясь.
– Вы извините, – зашептал Семен. – Мне на работу надо! Спасибо за кофе!
Дарья Ивановна кивнула.
– Вы заходите! – сказала ему негромко.
– Обязательно! – пообещал Семен.
На улице на мгновение остановился. Бросил взгляд вверх, на третий этаж старого кирпичного дома, в котором жила вдова аптекаря. Он бы с ней еще поговорил, но через сорок минут надо было встречать Володьку у молочной кухни и ехать с ним по уже знакомому маршруту в сторону Вышгорода. Разгрузиться там и подождать Геннадия Ильича, который должен подвезти какую-то очередную гуманитарную помощь.
А Дарья Ивановна сидела и смотрела на спящую Веронику. Любовалась спокойной красотой ее лица. Вспоминала себя в тридцатилетнем возрасте.
Вероника вдруг отвернулась лицом к стенке, зашептала что-то во сне. Дарья Ивановна подбежала к дивану, наклонилась, прислушиваясь.
– Вера, Верочка! Сейчас же вернись! Ты слышишь? Возьми маму за ручку!
Вероника замолкла, снова перевернулась на другой бок, потом легла на спину. Ее ресницы задрожали.
«Просыпается», – поняла хозяйка.
Подошла к двери в коридор. Открыла ее и закрыла пару раз, слушая приятный скрип не смазанных петель.
Вероника открыла глаза, смотрела некоторое время в потолок. Опять повернулась на бок лицом к окну, и ее лицо отразило удивление. Словно она не поняла, где проснулась.
Удивление исчезло, только когда взгляд Вероники замер на стоящей у двери подруге.
– Ой, я что, заснула у тебя? – голос Вероники был свеж и звонок.
– можешь душ принять! – предложила Дарья Ивановна.
– Нет, я только умоюсь!
Вероника поднялась и вышла в коридор, на ходу оправляя длинную юбку.
Вернулась минут через пять.
– Я с Семеном говорила, – голосом, наполненным таинственности, сообщила Дарья Ивановна.
– По телефону?
– Нет, он тут был, пока ты спала. Он у тебя очень чувствительный! Я даже не думала!
– А о чем вы говорили? – с опаской спросила Вероника.
– Об Эдике, о моем муже. Семен меня расспрашивал. С чего бы мне просто так твоему мужу о своем рассказывать?! Но это не главное! Главное то, что твой Семен очень чувствительный и сентиментальный.
– Ну и что? – не поняла Вероника.
– Чувствительные и сентиментальные мужчины всегда носят в своих бумажниках фотографии детей и, иногда, жен. Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что у него в бумажнике может быть фото нашей доченьки? – Глаза Вероники загорелись радостным и одновременно отчаянным огнем.
Этот блеск в глазах подруги немного испугал Дарью Ивановну. Но она, умудренная жизненным опытом, не показала своего испуга. Только утвердительно кивнула на слова гостьи.
118 
