– Где же он? Куда его черт понес?
– Пойди поищи его, – негромко сказала мне Светлана, потом подняла глаза на сестру. – Садись! Подождем здесь, а Сережа его сейчас найдет!
«Хорошенькое дело, – думал я, возвращаясь к гостинице. – Где же мне его искать? Он ведь уже уходил!»
Мне вспомнилось, как Светлана взволнованно рассказывала о своем телефонном разговоре с сестрой. Рассказывала, как Дима прошел, кажется, сорок километров и уселся где-то на скамейке. Там его и нашли. Конечно, в этот раз он мог просто пойти погулять в Цюрих. Погода ведь опять отличная. Солнце светит, под ногами опавшие желтые листья шуршат.
Я вышел на улицу перед въездом в гостиницу. Налево – Цюрих, направо – сплошной пригород, уползающий вдаль, вдоль берегов Цюрихского озера.
Куда же он пошел?
Я смотрю то в одну, то в другую сторону. Я бы пошел в Цюрих. Но если я, мягко говоря, был бы не совсем нормальный, то я бы поступил наоборот. И я снова поворачиваю голову направо. Чутье мне подсказывает, что если он действительно ушел, а не отправился прогуляться, то ушел он от Цюриха, как не так давно уходил из Лейкербада.
И я спортивным шагом отправляюсь по тротуару прибрежной улицы. Обгоняю никуда не спешащих пожилых швейцарцев. А спешащие швейцарцы обгоняют меня на своих дорогих автомобилях.
Было бы разумнее попросить в гостинице карту окрестностей, а еще проще – заказать такси и из окна машины высматривать моего полоумного братца, готовящегося таким вот странным образом вскоре стать отцом.
Но я иду пешком. Мне хочется хоть какой-нибудь физической нагрузки. Все время сидеть – то в ресторане, то на скамейке со Светланой – так можно и жирком заплыть.
И вот я иду. Быстро, четким спортивным шагом. А мне уже хочется бежать. Но бежать я не буду – на ногах не кроссовки, а туфли за пятьсот долларов. В них далеко не убежишь. Бежать можно в спортивной или в дешевой обуви. Ни той ни другой у меня здесь нет.
То справа, то слева мелькают ресторанчики, гостиницы, пансионы. Время от времени справа выныривает озеро, усеянное белыми парусами яхт и яхточек.
Я останавливаюсь возле открытой террасы симпатичного кафе. Вот бы где посидеть за чашечкой кофе. Но «труба зовет» дальше.
Через полчаса, когда, уже устав от спортивной ходьбы, я замедлил шаг, впереди показалось еще одно придорожное кафе с террасой. «Привал!» – сказал я себе.
Квадратная терраса полностью открыта моему взгляду, и за угловым столиком в глубине, перед «живым» зеленым забором из подстриженных, близко друг к другу посаженных туй, я увидел Диму. Он сидел спиной ко мне, отвернувшись, казалось, не столько от меня, сколько от всего мира. Сидел и что-то писал на листке бумаги. Справа от него стояла на блюдечке кофейная чашка.
Я присел за ближайший столик. Подозвал официантку – молоденькую смуглую девчушку, то ли албанку, то ли гречанку. Попросил кофе и колу.
Беспокоить Диму не хотелось. Но часы показывали половину второго.
Я тихонько подошел к нему.
– Дима, нас ждут в гостинице, – проговорил я негромко.
Он вздрогнул. Обернулся. В его глазах промелькнул страх.
– Ты? – спросил он, и на его губах появилась усмешка. – Ну ладно.
Он быстренько свернул в трубочку исписанный листок бумаги. Сунул его во внутренний карман пиджака. Поднялся.
Смуглая официанточка уже стояла за моей спиной со счетом в руке. Я положил в ее ладошку две больших пятифранковых монеты. Потом, глядя ей в глаза, внятно произнес: «Такси, плиз!»
126
Киев. Декабрь 2015 года.
Эти идиоты перекрыли Терещенковскую улицу. Пропускают только троллейбусы. И это потому, что мы с Майей сидим за столом из красного дерева в зале «Малых голландцев».
Все двери прикрыты. За каждой стоит охрана. Там же где-то нервно вышагивает Коля Львович.
– Скажи, – я наполняю бокал Майи красным сухим, – а твой Игорь часто болел?
Наш ужин в этот раз не отличается изысканностью. Я заказал «пикник», так что закуска у нас благородная, но холодная. Вяленая семга, тарталетки с черной икрой, фаршированные перепелиные яйца и всякая мелкая съедобная прочесть (и прочее, прочее, прочее).
Майя уже третий раз поправляет декольте своего черного платья. Ткань мягкая. «Стекает» по ее телу вниз, не подчеркивая форм. Может, и нет у нее уже никаких естественных форм. У Майи. Я не знаток моды, но свою жену я бы отговорил от такой покупки. Правда, у меня нет жены, так что и отговаривать мне некого.