ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>




  138  

После пятнадцати минут российского салюта у меня слегка закололо сердце. Вернувшись за стол, мы взялись за десерт. Стол за время салюта был очищен от крошек и лишних блюд. Теперь нас ожидало филе из груш, тушенное в портвейне, и бананы-фри, политые соусом и ликером «Бэйлис».

На лице Майи уже светилась особым фосфоресцирующим цветом легкая усталость. Взгляд ее стал капризным. Вот-вот – и все ее начнет раздражать.

Я наклонился к ее ушку.

– Пойди, пусть тебе сделают массаж! – прошептал я.

Она натянуто улыбнулась, но во взгляде возникла уже мысль, а не состояние. Она кивнула и, сославшись на мигрень, покинула застолье.

Зельман с женой тоже откланялись. Минут через десять. И остались мы со Львовичем вдвоем. Его взгляд уперся в экран плоского телевизора, висевшего на стене.

– Сейчас новости, – сказал он, взглянув на часы.

– Включай, посмотрим!

Веселая новогодняя заставка канала «Интер» сменилась бегущей строкой новостей. Ведущая в костюме снегурочки с восторгом прошлась репортажами по центральным улицам больших городов. Народ еще праздновал. Некоторые наугад опрошенные журналистами граждане были уверены, что Новый год еще не наступил. Бывает, подумал я. Слава богу, никакой политики в новостях не было. Зато под конец ведущая рассказала о новом чуде. Ее рассказ дополнил репортаж из Успенского собора Печерской лавры, в котором в новогоднюю ночь заслезоточила еще одна икона святого великомученика Владимира. Это чудо привело в собор уже тысячи верующих, да и перед собором возникла хорошо организованная очередь желающих помолиться перед этой иконой, а если получится, то и приложиться к ней. Очередь оператору, видимо, очень понравилась. Ее показывали минуты две, останавливая объектив на сосредоточенных, целеустремленных лицах молодых и пожилых прихожан.

– Похоже, что в Украине чаще происходят православные чудеса, чем католические. На сегодня счет 2:1, – заметил я вслух и оглянулся на сидевшего рядом Львовича.

– Мне это не нравится, – сухо проговорил он.

– Мне тоже не нравится, когда плачут. Особенно большевики!..

Львович обернулся. В его взгляде проскользнуло уважение.

– У нас будет тяжелый год, господин президент, – официальным тоном проговорил он. – У вас особенно…

Я вздохнул. Было понятно, что Львович сейчас может продолжить и пояснить свою мысль подробно. Но мне не хотелось плохих новостей. Мне хотелось виски и тишины. Мне хотелось прекрасного. Прикоснуться к прекрасному. Может быть, даже не к женщине, а к искусству. Женщина стареет, а предметы искусства нет.

– Знаешь… – я облизал пересохшие губы, посмотрел в глаза Львовичу приветливо и проникновенно. – Давай обо всем плохом поговорим завтра. Можно даже с самого утра, чтобы пропал аппетит. Пора ведь садиться на диету. А сейчас хорошо бы виски и искусства!

– Какого? – с готовностью спросил он.

– Виски? «Аберлор». А искусства? Прикажи привезти какого-нибудь талантливого и умного крымского художника с его картинами.

– Татарского?

– Настоящий талант не имеет национальности. Любого!

157

Киев. 1 Мая 1992 года.

– Все на хер! – весело выкрикивает Жора, расхаживая бодрым возбужденным шагом по залу клуба-ресторана. – Послезавтра придут новые владельцы! А нам, молодым, пора идти дальше!

Я смотрю на него и пытаюсь понять: что он вкладывает в понятие «молодой»? Этот пятидесятилетний с седыми висками, с двойным подбородком, доставшимися в наследство от бурной комсомольской юности, дряблыми щеками, что особенно заметно, когда он, выбритый до состояния только что отлакированного паркета, наклоняется? Кто здесь «молодой»? Ну я еще могу считать себя молодым. Да и считаю. Но молча. Потому что это качество преходящее, в отличие от, скажем, смекалки, ума, образования, пусть даже и незаконченного заочного высшего.

– Слушай, – останавливаю я Жору Степановича.

Он тормозит свой разгоряченный взгляд на моем лице.

– Нехорошо, – говорит он. – Все-таки я старше тебя лет на пятнадцать – двадцать, я.

Он подыскивает слова, чтобы подчеркнуть разницу между своим статусом и моим. Только ведь нет у меня статуса. Зато я на самом деле «молодой».

– Ты хоть иногда называй меня по имени-отчеству, – говорит он. – При посторонних обязательно!

– Хорошо, Жора Степанович, – усмехаюсь я.

  138