Особенно,... 
8 
Во-вторых, Сен-Жюст был разносторонне образованным. Он мог цитировать поэзию бардов, Байрона и Мильтона и, кроме того, исполнять куплеты. Также, совершив над собой определенное усилие, он мог неплохо рисовать. В конце концов, Байрона никто никогда не обвинял в торгашестве за то, что тот продавал свои вирши.
И в-третьих, за последние месяцы он свел тесное знакомство с примечательной местной троицей. Первого звали Змей (в просторечии Верной), второго — Киллер (Джордж), а третьей была нежная девица по прозвищу Луза, которая упорно не желала отзываться на имя Мари-Луиза.
Почтив их своим вниманием, или, вернее, заказав фальшивые документы для себя и Стерлинга, Сен-Жюст продолжил с ними отношения, разглядев в хитрых глазках Змея, в огромном, красивом, но волосатом Киллере и прирожденном уме Лузы, отточенном на университетской скамье, свою будущую финансовую империю.
Совместное предприятие началось с покупки нескольких мегафонов и двух прочных ящиков. Затем, вооруженная текстом, вышедшим из-под пера Сен-Жюста, троица начала уличные гастроли. За три месяца труппа «Уличных Ораторов и Артистов» увеличилась до двадцати пяти человек, которые исполняли прочувствованные монологи на двадцати четырех городских перекрестках.
Увы, Киллер не обладал даром красноречия, и даже чтение с листа ему не давалось, однако он блестяще справился с ролью второго плана, стоя рядом со Змеем, словно большой симпатичный ребенок. Таким образом, он стал непревзойденным мастером пробуждения жалости в прохожих.
Иногда Сен-Жюст и его деловые партнеры (он упорно отказывался называть их работниками) читали монологи из классики. Время от времени, так как Сен-Жюст внимательно следил за новостями в прессе и на телевидении, они произносили зажигательные речи для вдохновения народа, увеселения народа и всегда с целью освобождения народа от лишних денег себе во благо.
План был прост. Доходы тоже распределялись просто: шестьдесят процентов Сен-Жюсту, остальные сорок распределялись между партнерами, перед этим из общей суммы вычитались расходы на оплату разрешений от городской администрации, покупку новых мегафонов и ящиков.
Вам может показаться, что пламенные речи на перекрестках много не принесут. Однако загляни вы в бухгалтерскую программу на ноутбуке Сен-Жюста, то удивились бы, обнаружив, что его банковский счет всего за три месяца вырос с нуля до семи с половиной тысяч долларов. К Рождеству он собирался расширить труппу до пятидесяти человек, ведь в это время горожанам не терпится покаяться. В рождественский репертуар предполагалось включить знаменитые проповеди.
И все это виконт проделал, не замарав рук презренной торговлей.
Кроме того, он удвоил свои накопления, играя на бирже. Начальный капитал Сен-Жюст занял у Мэгги, причем без ее согласия. К своему огорчению, он все еще от нее зависел, так как жил в ее квартире, но ведь он только в начале пути и пределов его фантазии относительно способов выманивания денег из милейших горожан Нью-Йорка не наблюдалось.
Сен-Жюст представил, как выиграет главный приз и на конкурсе «Лицо с обложки», и на конкурсе костюмов. Ему безумно нравилась идея, что можно заработать, просто изображая себя, любимого, — Идеального Героя.
Жизнь все-таки прекрасна!
— Вот они где! — Стерлинг указал на угол, где Змей с мегафоном в руке возвышался на своем любимом ящике цвета красного дерева с золотыми гвоздиками по краям.
— О чем сегодня будем говорить? — поинтересовался он у Сен-Жюста.
— О жадности, — Сен-Жюст поправил несуществующий шейный платок. — Когда биржевые ставки падают более чем на двести пунктов, эти речи действуют магически. А вот и Мари-Луиза! Она-то мне и нужна.
— Привет, Вик! — махнула ему Луза. При знакомстве он представился виконтом, она сократила это до «Вика» и, к сожалению, продолжала его так называть. — Как поживает Билл Гейтс от мира попрошаек?
Сен-Жюст улыбнулся девушке, которая, по каким-то неясным причинам, ему нравилась. Она была молода, слишком молода, и не в его вкусе. Но он ничего не мог с собой поделать. Ему нравилось ее опекать, даже принимая во внимание тот факт, что она таскала с собой большой нож и, вероятнее всего, умела с ним обращаться.
Маленькая хрупкая Мари-Луиза подняла искусство украшения себя на новый неизведанный уровень, проколов в двенадцати местах уши, а брови, ноздрю, подбородок, пупок и — как Сен-Жюст однажды разглядел, когда она открыла рот, — язык.
8 
