92 
— Прямо как Атлантида. Ты любишь историю, правда, солнышко?
— Да. А ты?
— Не слишком. Может, вернемся в комнату и сотворим немного этой истории?
— О, Джон, — выдохнула она.
— О, Джейни, — передразнил он. — Ну и?
— Хочешь заставить меня это сказать, да?
— Если смущаешься, можешь просто кивнуть. Джейн кивнула, и он сгреб ее в охапку, будто она весила меньше двухлетнего ребенка, и понес к велосипедам.
Корабли подождут… Они собирались творить историю.
Джон пел в ванной что-то из репертуара Элвиса — возможно, из уважения к Дувоп. Элвиса он пел не лучше, чем Спрингстина, но Джейн все равно улыбалась, расчесываясь перед зеркалом.
Они заказывали еду в номер ночью и утром. И если бы не запланировали встречу с Генри и Брэнди, то не выходили бы из комнаты весь день.
Прошлой ночью они вышли на балкон. Джон в одних трусах, Джейн в простыне со своей кровати — им понадобились обе кровати, так или иначе, — и смотрели на фейерверк над пляжем и океаном.
— Подумать только, я собиралась жечь бенгальские огни с родителями. Потом смотреть концерты по Пи-би-эс и лечь спать в одиннадцать, — произнесла она, прислоняясь к его обнаженной груди.
Он ткнулся носом ей в шею и сказал, что лучшие фейерверки случаются дома, и она пропустила кульминацию на пляже, с радостью променяв ее на вспышки цвета под закрытыми веками, когда он любил ее, обнимал и показывал, что на самом деле значит «праздновать»…
Джейн покраснела и отвернулась от зеркала. Надо сосредоточиться на других вещах, а не на том, что Джон не может от нее оторваться… А она не может оторваться от него.
И они разговаривали. Во всяком случае, она. Он задавал такие хорошие вопросы, ему было все интересно. И она рассказывала о своем детстве, о родителях, о Молли.
— Молли, — Джейн отложила расческу, схватила телефон и набрала домашний номер кузины.
— Привет, можете говорить со мной. А я поговорю с вами, только позже. Дождитесь короткого…
Джейн повесила трубку. До этого она оставила уже пять сообщений.
Она позвонила и на мобильный, без особой надежды, но Молли ответила со второго гудка.
— Молли! — Джейн буквально влезла в телефон. — Где ты? Почему не звонишь? Тебе нужно приехать сюда. Сегодня вечером, крайний срок — завтра утром.
— Я не смогу, Джейни, — Молли, похоже, ее не слышала.
— Что значит — не сможешь? Молли, я достала тебе сенсацию. Это больше того, что ты хотела. Гораздо больше. Пулитцер, помнишь? «Спаси меня, Джейни, спаси мою работу!» Припоминаешь, Молли? И где ты? Ты так и не сказала, где ты, — Джейн сощурилась. — Ты в Канкуне?
— В Канкуне? Ты что, сейчас же не сезон. Хотя кому я это говорю — женщине, которая ездила в Диснейленд в августе. Лучше уж сразу нацепить мышиные уши, включить печку и расплавиться. И ездила ты с родителями. Помощь нужна тебе, Джейни. Серьезная помощь. Тебе надо из этого вырваться. Кстати, о «вырваться», как там препод?
— Молли, — Джейн присела на край незаправленной кровати, — ты не собьешь меня своими остроумными комментариями. Где ты и почему не можешь приехать?
— Я бы сказала тебе, что в Париже, но ты бы не поверила, потому что там телефон был бы недоступен.
— Правда?
— Черт. Какую возможность упустила. Я все время забываю, что ты живешь в стране «Фишер-прайс»[25] и ничего не знаешь о взрослых игрушках. Кстати, о «взрослых игрушках», ты не сказала — как там препод?
У Джейн щелкнуло в голове, и она посмотрела на дверь ванной. Ужасное пение смолкло. Шум воды тоже. Джон вот-вот выйдет, и придется объяснять ему, что с Молли все сложно, что она просто… просто Молли.
— С ним все нормально. Он… внизу, проводит семинар. Слушай, мне пора. Когда тебя ждать?
— Джейни, радость моя, меня не надо ждать, — ответила Молли. — К сожалению, у меня другие планы. И я ушла из газеты. Там никакого будущего.
— Ты ушла… какие планы?
— Разумеется, спасти репутацию «Беззаботного детства».
— А что с моей репутацией?
— Я рассказала профессору, он все тебе объяснит. Я пойду на любую жертву ради моей любимой кузины Джейн.
Тут Джейн окончательно запаниковала:
— Жертва для тебя — это ходить две недели без педикюра. Что происходит?
— Если я скажу, ты сюда примчишься, поэтому не буду. А сейчас я кладу трубку. Да, Джейни, спасибо тебе! Огромное спасибо. Мое имя чудесно засияет в огнях рампы.
— Нет, подожди. В каких огнях? Молли! Молли! Черт!
92 
