.
Очередная сказка о Золушке 
122 
– Он сделал лапу! – крикнул мне брат. – Первую лапу!
Я отправилась посмотреть. Квентин стоял над цементным основанием со сварочной горелкой в руке. Он поднял защитный козырек, и я увидела его лицо с потеками пота на потемневших от гари щеках. На основании стояла напоминающая медвежью лапу металлическая конструкция.
– Оно живое, – пробормотал Квентин.
Я не стала предлагать свою помощь, хотя Квентин выглядел с каждым днем все хуже и хуже.
– Ленч готов, если ты проголодался, – сказала я и ушла, оставив Квентина наедине с его собственным горем.
“Ты хотел, чтобы она отдалилась от тебя, и ты этого добился”, – резюмировал про себя Квентин с мрачным удовлетворением. Он устало взглянул на железную лапу перед ним. “Теперь это может начать преследовать меня, как преследовало когда-то папу. Увидим, кто выживет”.
С этого дня Квентин приобщился душой и телом к таинству одинокой работы своего отца. Никто не мог помочь ему, и никто не должен был вставать у него на пути. Он методично, настойчиво собирал детали для скульптуры, что-то резал, что-то сваривал, и она постепенно росла.
Но вдруг Квентин решил, что сделанные им лапы никуда не годятся. Он все разрезал. Второй Медведь исчез, оставив после себя только бетонное основание, политое потом Квентина, и несколько железных штырей, к которым он должен будет прикрепить следующее творение.
– Куда ушел Второй Медведь? – спросил Артур.
– Обратно на медвежьи небеса, – подсказала Эсме.
Артур очень был этим обеспокоен. Второй Медведь, как он его называл, не успел поговорить с ним, и Артур не знал, подходящий это друг для мамы-медведицы или нет. Но одно он знал наверняка: Квентин даже не дал Второму Медведю шанса.
ГЛАВА 22
Я попросила Лизу помочь мне записать истории доктора Вашингтона, так как выяснила, что навыки, оставшиеся от ее прошлой жизни, помогают ей печатать с почти сверхзвуковой скоростью. Мы на целый день заперлись в доме и по очереди печатали на моем компьютере. Мне нравилось, что она рядом. Лиза догадалась, что наши отношения с Квентином разладились, но она не донимала меня вопросами. Ее экстравагантные белокурые волосы и странная одежда – мешковатые комбинезоны и свитера невероятных оттенков – стали для меня привычными и успокаивающими.
Во время перерыва я не увидела ее в гостиной и отправилась на поиски. Звать было бесполезно, потому что Лиза, погруженная в свои мысли, ничего не слышала. Я заглянула в папину спальню. Она стояла у его кровати, склонив голову. Я попятилась, не желая мешать ей, но половица скрипнула, и Лиза повернула ко мне голову. Ее лицо было залито слезами. Она быстро вытерла их.
– Извини меня.
Подозрение, мучившее меня много месяцев, стало реальностью.
– Вы с ним спали? – спросила я.
Лиза кивнула.
Во мне закипело какое-то совершенно нерациональное чувство. “Черт побери, я прошу только каплю спокойствия в моем собственном доме”.
– И как долго это продолжалось?
– Больше двух лет.
– Папа должен был сказать мне. Я имела право знать. – На самом деле такого права у меня не было, но за меня говорили гнев и боль.
– Томас хотел рассказать тебе. Мы оба хотели. Но ты меня не знала, не знала ничего о моей жизни. Ты бы не одобрила. Он не хотел еще больше оттолкнуть тебя.
– Это не оправдание, – я повысила голос. – Я имею право знать, кто трахается с моим отцом в постели моей матери!
Лицо Лизы побелело.
– Урсула, прошу тебя…
Но я уже неслась вниз по лестнице. У двери я схватила плащ и легкий рюкзак с блокнотами и карандашами, который часто брала с собой во время прогулок. Я должна была убежать от картин, которые услужливо рисовало мне воображение: Лиза и мой отец…
* * *
Я сидела на берегу Медвежьего ручья на мягкой подушке из опавшей листвы, а тоненький ручеек журчал между корнями дерева и гладкими валунами. Квентин нашел меня там и сел рядом. Я держала блокнот на коленях, изображая творческую активность, но он легко мог догадаться, что я просто сидела и плакала.
– Все боятся, что тебя съест медведь, – шутливо укорил он меня.
– Здесь давным-давно никто не видел медведей. И потом черные американские медведи не едят людей.
– Но я сказал всем, что проверю, как ты.
– Как там Лиза?
– Огорчена и волнуется за тебя.
Я смотрела на пустынный голый лес, где зеленели только вечнозеленые лавры и мохнатые ели.
– Я плохо обошлась с ней. Теперь я успокоилась. Это просто шок. Я узнала, что она делила с отцом ту самую постель, где я родилась.
122 
