Особенно,... 
68 
Томас мысленно поздравил себя с правильной оценкой мужественного характера Маргариты. Она не собиралась визжать, падать в обморок, одним словом, вести себя так, как повела бы себя любая другая женщина, застигнутая в темноте с мужчиной.
— Он последовал за мной из Ричмонда, но я считал, что оторвался от него. Упорный сукин сын.
— Последовал за тобой? И ты привел его сюда. Боже мой, у тебя действительно пустая голова. Как ты думаешь, он уже давно здесь? О Господи, неужели он слышал наш разговор? — Она присела на корточки и яростно уставилась на Томаса. — Черт тебя побери, Донован, от тебя одни неприятности. Если он слышал нас…
— Не слышал и не услышит, если ты будешь вести себя тихо. Не думаю, что он подойдет ближе.
— Я не собираюсь петь во весь голос, — прошипела она, широко раскрывая глаза и оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что кусты и деревья не позволяют увидеть их с дорожки. — Более глупого положения и представить себе нельзя. И как меня угораздило попасть в такую смехотворную переделку.
Сколько времени нам придется тут прятаться, прежде чем ему надоест и он уйдет?
Томас пожал плечами, придвигаясь поближе к ней. Как бы там ни было, а он не собирался упускать представившуюся возможность.
— Понятия не имею, моя сладкая. Час? Два? Ты лучше его знаешь.
Маргарита уронила голову на руки.
— Не думаю. Ральф слишком любит уют собственного дома и не станет расхаживать всю ночь по аллеям. — Подняв голову, она улыбнулась. — Я чувствую себя ужасно глупо, Донован. Я уже сто лет не играла в прятки.
Он нежно снял приставший к ее волосам зеленый весенний листок.
— Готов поспорить, что ты пряталась лучше всех.
— Не совсем так. Я всегда шла сначала на кухню в надежде, что повариха пекла что-нибудь в тот день, а потом, набрав побольше печенья или пирожков, залезала в ближайший буфет. Как мне ни стыдно в этом признаваться, но в детстве я была почти толстушкой. Папа говорил, что он находил меня по крошкам на полу. И вот я сидела в буфете, довольная собственной сообразительностью, а тут дверца распахивалась, и папа смотрел на меня, всю перемазанную клубничным джемом.
— У тебя было счастливое детство. — Томас не спрашивал, а утверждал это как бесспорный факт. Он заметил, как просветлело лицо Маргариты, когда она заговорила о своем детстве, и почувствовал укол ревности от того, что не он был свидетелем ее роста и взросления.
Свет воспоминаний в ее глазах потух.
— Да. Да, было. Но нам всем раньше или позже приходится расставаться с радостями детства. Донован, выгляни снова, может, он уже ушел.
Томас выполнил ее просьбу и увидел сэра Ральфа, который стоял в середине дорожки, уперев руки в бока. Проклятый Дули. Он же сказал ему — спрятать лошадь в самом дальнем конце площадки, перед тем как возвращаться в отель. Очевидно, Хервуд лучше умел находить вещи, чем Дули их прятать. Томас снова присел на корточки и покачал головой.
— Еще нет, — сказал он, обнимая Маргариту за плечи, когда увидел, что она вздрогнула. — Ты замерзла?
— Земля сырая. — Она немного двинулась, а он, воспользовавшись этими словами, усадил ее себе на колени. — Ты окончательно рехнулся? Что ты делаешь? — прошептала Маргарита, бросая на него гневный взгляд и одновременно обнимая рукой за шею, чтобы не упасть.
— Я всего-навсего пытаюсь уберечь тебя от простуды. — Он прижал ее к груди. Ее близость пьянила его, толкала на необдуманные поступки. Даже мысль о том, что их могут обнаружить, распаляла его страсть. — А что, у тебя есть какие-то другие предложения? В конце концов, надо же нам чем-то заняться, чтобы скоротать время.
— Ты действительно сумасшедший, — яростно прошипела Маргарита. — Ты делал мне самые несуразные предложения с того самого вечера, когда я имела несчастье с тобой познакомиться. Ты без конца говорил о любви и поцелуях и о том, что мы похожи, как две горошины в стручке, хотя любому ясно, что у нас нет ничего, абсолютно ничего об…
Он заглушил ее протесты поцелуем и, обеими руками прижав ее нежное тело к своему, повалился на влажную траву.
В ту же секунду их тела словно слились в одно, их руки ласкали, гладили, ощупывали, их рты ненасытно впивались один в другой, словно они хотели поглотить друг друга в порыве страсти, которому невозможно было противостоять.
Маргарита была права. Он был ненормальным. Оба они были ненормальными. Хервуд мог в любой момент наткнуться на них. Но Томасу было все равно. Его это ни капельки не волновало.
68 
