Глава 18

Солнечный свет блеснул на поверхности реки Потомак, когда самолет Сабрины накренился и начал подниматься в небо, держа курс на Чикаго. Начало ноября: деревья полыхали желтым, красновато-коричневым и оранжевым цветами на противоположном берегу напротив арки Вашингтона и мраморных монументов.

Перед тем как самолет сделал вираж, Сабрина успела бросить взгляд на Джорджтаун. Лаура и Гордон, должно быть, сейчас в кабинете, подумывают о ленче. «К вечеру я вернусь, — подумала она, — нарушу их спокойствие своей историей». Но сначала Гарт.

"Мне нужно кое о чем поговорить с тобой. Мы можем пойти куда-нибудь выпить по чашке кофе? Нет, не дома. В ресторане.

В последние несколько недель, начиная с сентября, я не такая, как ты думаешь…

В эти последние недели, когда ты думал, что я была…

Мне нужно тебе что-то сказать… В ресторане… знаешь, в сентябре в Китае мы со Стефанией решили ради забавы…

Нет. Это не было ошибкой. Я имею в виду Стефанию. Вот что я хочу тебе сказать. В Китае мы со Стефанией решили на недельку поменяться местами".

Далеко внизу появилась путаница сталелитейных заводов Индианы, за ней изгиб берега озера Мичиган. «Мне нужно что-то сказать тебе; мы можем пойти в ресторан?»

Когда самолет приземлился, Сабрина вместе с другими пассажирами вошла в зал ожидания и стала рассматривать толпу.

— Мама! Мы здесь!

— Мамочка! — Пенни обхватила Сабрину руками. — Я так рада, что ты вернулась, так рада! Не люблю, когда ты уезжаешь.

Клифф встал на цыпочки и поцеловал Сабрину в щеку. О, да, она была рада видеть их. Но Сабрина не репетировала такой вариант. Ей и в голову не пришло, что Гарт приведет детей. «Это свидетельствует, — подумала она, — насколько я некомпетентна в вопросах материнства».

— Я потеряла дар речи от восторга, — произнесла Сабрина, — и от удивления.

— Эй, вы, двое, пустите меня, — сказал Гарт и обнял ее так, что Сабрина услышала, как хрустнули кости. — Привет, — тихо произнесен. — Добро пожаловать домой.

Она посмотрела на резкие черты его лица, на огонек в темных глазах. «О, я теряю тебя, теряю». Сабрина положила голову ему на грудь.

В объятиях Гарта она слышала, как бьется его сердце, чувствовала, как его губы прикасаются к ее волосам. И в этот момент Сабрина совершенно точно поняла, что никогда не скажет ему правду.

Она никогда не скажет ему, что он попал в ловушку, полюбив женщину, которая оказалась обманщицей. Она никогда не выплеснет свою ложь в лицо его нежности.

«Тогда оставайся. Живи с ним и его семьей… со своей семьей. Оставайся. Это твой дом».

Но ни мысль, ни желание не хотели мириться с такой перспективой. Это место не для нее. Ее дом и ее жизнь находятся где-то не здесь. И хотя Сабрина видела мир Лондона после похорон Стефании очень ясно — с его сплетнями, ревностью, бессмысленными ловушками, это был мир, который она знала и где двигалась очень уверенно. «Амбассадор» и Кэдоган-сквер — построенные ею, поддержанные ее усилиями, социальными и деловыми связями — являлись теми местами, которым она принадлежала.

Но когда Гарт держал Сабрину в своих объятиях, она знала, что существует еще одна причина, по которой ей нельзя оставаться здесь: главная причина. Они не могли построить совместную жизнь, основывая ее на обмане, Гарт был честен и открыт по отношению к ней, самозабвенно доверял ей. Сабрина не видела иного выхода из создавшегося положения, как еще больше погрузиться в ложь. «А я так не могу… Ради нас».

Она должна была найти причину, любую причину, сообщить ее Гарту и уехать, как и было задумано, прямо сейчас, пока их любовь не заставила Сабрину вернуться к прежней жизни.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, но не при детях…

— А мне нужно сказать тебе очень много, и тоже не при детях. Давай отправим их куда-нибудь. — Гарт по-прежнему обнимал ее за плечи. — Денвер. Сиэтл. Фэрбенкс… Как насчет Фэрбенкса?

— Гарт, я серьезно.

— Я тоже. Нам нужно побыть наедине. Я хотел бы поехать в этот уик-энд в Висконсин. Только вдвоем. Отыщем какое-нибудь уютненькое местечко, погуляем, посидим у костра. Нравится?

  189