231 
— Забудьте про музей, — предложил Дмитрий. — Постройте детскую игровую площадку Оливии Шассон. Оливия расхохоталась и похлопала его по плечу:
— Вы ее профинансируете, а Стефания придумает, как она должна выглядеть.
— И назовите ее, — предложила Сабрина, — «Casher et chasser».
Дмитрий рассмеялся над тем, как она обыграла фамилию Оливии.
— Игра в прятки, — сказал он, а Оливия радостно заулыбалась.
— Замечательно, — проговорила она, — замечательно.
— Я чувствую, что не совсем потеряла Сабрину. Сразу после Нового года, дорогая Стефания, начинайте переделку галереи.
И она возвратилась к своим гостям, с удовольствием повторяя французские слова. Дмитрий взял Сабрину за руку.
— Какая бессердечная женщина. Она не чувствует, что потеряла вашу сестру.
— Но ведь она и не потеряла, — сказала Сабрина, отняв руку, она пошла вдоль галереи. — С небольшим перерывом она видит черед собой женщину, которая выглядит так же, обращается с ней, как с ровней, и поможет ей поменять обстановку дома. Чего ей еще желать?
— Того самого человека, по сути.
— По сути? Большинство людей удовлетворяется внешностью.
Дмитрий последовал за ней, и они стали рассматривать шассоновское собрание немецкой и французской живописи.
— Мне хотелось бы лучше узнать вас, если вы разрешите мне это. Вы необыкновенная женщина.
Сабрина отвернулась от мрачного портрета давно умершего торговца шерстью и посмотрела в живую теплоту глаз Дмитрия.
— Мы с вами обедали три раза, — сказал он, — но не стали ближе, чем когда я увидел вас впервые.
— Я надеюсь, мы друзья, — тихо ответила она.
— Друзья. Конечно. Я хочу гораздо большего, как вы догадываетесь. Но я не тороплюсь.
— Как осмотрительно, — сухо пробормотала она, — если учесть, что я еще замужем.
— Мне не нужно напоминать об этом. Вы все еще влюблены в своего мужа.
Она застыла, потом отвернулась и двинулась к выходу.
— Думаю, нам не следует это обсуждать.
— Пожалуйста, — он взял ее за руку, — я прошу прощения. Мы такие разные, так по-разному воспринимаем друг друга. Знаете, в каком-то смысле я всю свою жизнь думал о вас. Одно памятное утро. И с тех пор вы навсегда врезались мне в память, я никогда не забывал ни вас, ни вашей сестры.
Они медленно шли по галерее, и постепенно напряжение отпустило Сабрину. Дмитрий рассказывал о себе, особенно о репортере, который как бы усыновил его и его сестер, после того как сфотографировал их в посольстве.
— У него не было детей, и мы стали его семьей. Он устроил моего отца на новую работу, отправил нас в школу, помог мне получить стипендию в Кембридже, даже пытался найти мне жену. — Дмитрий улыбнулся. — В этом он не преуспел.
Они приближались к концу галереи.
— Я знаю, что остался в вашем прошлом, — сказал Дмитрий. — Но вы должны понять, что вы и ваша сестра снились мне с детства, пронизали всю мою жизнь, неожиданно появляясь, когда я меньше всего вас ждал… иногда, извините меня, в очень неподходящее время.
— Вы имеете в виду, когда вы были с другими женщинами?
— Даже тогда.
Он продолжал говорить, но Сабрина больше его не слушала. Он описал ее сны о Гарте, и его слова вернули этот сон: прикосновение Гарта к ее руке, его губы на ее губах, его спокойный голос, его полные желания глаза, обращенные к ней, теплоту их тел, когда они лежали рядом после акта любви. Одиночество нахлынуло на Сабрину, она ощутила себя потерянной.
«О любовь моя, моя милая любовь, я тоскую по тебе, ты мне нужен, я не могу вынести…» — Она подавила в себе этот молчаливый крик и снова стала прислушиваться к Дмитрию.
— …ваша красота и мужество, — говорил он. — И ваша радость жизни. Наверное, я всегда любил вас, потому что вы показали мне все это, когда я был молод, а с тех пор я ни у кого их так и не видел. Я всегда надеялся, что когда-нибудь встречу вас и дам вам такую же мечту под стать моей. Я никогда не думал, что найду вас через трагедию.
Внезапно Сабрина ощутила, что ее хоронит под собой его настойчивое желание вернуть прошлое. «Мне надо уйти от этого. Я не могу дышать, я не могу думать… Я хочу свою сестру. Я хочу свою семью. Я хочу Гарта».
— Стефания, что случилось? Я сказал что-то не то? Учащенно дыша, она пыталась улыбнуться.
— Слишком много разговоров о прошлом в тот момент, когда я стараюсь построить новую жизнь. Давайте вернемся к остальным.
— Но подождите, мы ведь друзья? Если я пообещаю не говорить о прошлом, мы остаемся ими?
231 
