232 
— Да. Конечно.
«Ну почему все на меня давят? Почему хотят приспособить к своим собственным желаниям? Почему не дадут возможности быть самой собой? Я приспособилась бы под желания Гарта, потому что он никогда этого не требовал. Даже не просил. И не попросит».
— Конечно, мы друзья, — произнесла она, возвращаясь на вечер. Но она тут же забыла о нем из-за приближавшегося дня свадьбы Габриэль. Чтобы заставить себя не думать о Гарте, она старалась сконцентрироваться на деталях, с которыми великолепно справилась бы одна миссис Тиркелл. И когда начали собираться гости, она поняла, что ей удалось создать обстановку, которая восхитит Габриэль, но не позволит выбросить из головы Гарта.
В гостиной, где мягко сияли белые свечи в серебряных канделябрах и, мерцая, бросали свет на букеты лиловых орхидей и белых роз из оранжерей Оливии, сидели в бархатных креслах пятьдесят гостей и слушали разыгрываемые на арфе и пианино дуэты.
— В точности как это бы сделала Сабрина, — повторяли гости снова и снова.
— Как изумительно вы сохраняете живым ее дух.
На Габриэль было нечто цвета слоновой кости и атласный плащ, отделанный золотым шитьем. Она стояла у большого зеркала в спальне Сабрины и любовалась собой.
— Это самое близкое к белому, что можно было изобразить, не притворяясь, что я девственница. Но чувствую себя девственной. Правда, глупо?
— Нет, — сказала Сабрина, одетая в коралловый бархат. — Ты выглядишь прелестно. Как будто стоишь на пороге мира.
— Но я так себя и чувствую! Как ты смогла догадаться? Ох, какая я глупая, прости меня, Стефания. Ты должна выслушивать мои сентиментальные восторги, когда твой собственный брак…
— Габи! Я буду сколько угодно слушать твои восторги, если пообещаешь не говорить о моем браке.
— Это справедливо. Но теперь я чувствую себя виноватой.
— Тогда я сбегаю вниз к миссис Тиркелл на пару слов. Думаю, через пять минут пора начинать.
В гостиной Брукс стоял перед камином, обрамленным белым и лиловым, и спокойно обозревал комнату. Рядом с ним стоял его парижский друг. Александра сидела в первом ряду. На следующий день она уезжала в Рио к Антонио, и тремя днями позже, в рождественский вечер, они должны были пожениться.
«Я окружена романтической любовью, — подумала Сабрина. — Годами никто не женился. Все только разводились. А теперь мой дом наполнился любовью и свадьбами». Слова эти мучительно зазвучали в ней, и ей захотелось отослать всех из дома, свернуться клубочком в тишине своей комнаты и перебирать свои воспоминания, одно за другим, как фотографии, которые нельзя отобрать.
«Скоро. Скоро они все разойдутся».
Она стояла во время церемонии рядом с Габриэль, слушая традиционные слова и ответы и думая о Гарте.
«Я забрала это у тебя, — говорила она ему, — такую же церемонию, достоинство, тайну, веру, все у тебя отняла. Это одна из самых плохих вещей, которые я с тобой сделала. Я превратила это в твоих глазах в злую шутку. И я никогда до сих пор этого не понимала. Мне хотелось, чтобы здесь стояли мы с тобой и произносили эти слова. Я обещала бы тебе, что вместе с тобой построю брак, не игру, не развлечение, не короткое приключение. Я обещаю тебе навсегда мое сердце, мою руку, мою любовь, но ты так далеко и так сердишься…»
— Стефания, — сказала Александра, — с тобой все в порядке?
Она обернулась. Брукс и Габриэль, рука об руку, уже женатые, приветствовали своих гостей. Она извинилась:
— Я, кажется, позволила своим мыслям взять над собой верх.
Александра обняла ее.
— Ты так бледна. Что я могу для тебя сделать?
— Помоги мне всех накормить и поддержать разговор легким и приятным.
— Я имею в виду, что мне сделать, чтобы ты была счастливой?
На мгновенье Сабрина позволила себе прислониться лбом к плечу Александры. Потом она выпрямилась и улыбнулась:
— Почаще возвращайся в Лондон. Так хорошо будет ждать этого. И они пошли вниз присмотреть за свадебным пиром.
Глава 24
Гарт находился в университетской библиотеке, когда глаза его наткнулись на заголовок в «Нью-Йорк таймс» от 17 декабря. Выхватив газету из аккуратной библиотечной раскладки, он уселся в уголке зала периодики в кресло и медленно стал читать. Сердце его сильно забилось. Здесь точными словами Майкла Бернарда была представлена вся история ухищрений и соперничества, притворства и гигантских денег, краж произведений искусства и их подделывания — всего, что привело к убийству Макса Стуйвезанта и его жены.
232 
