Особенно,... 
196 
Противопоставить вышеуказанной концепции можно было интернациональную солидарность — солидарность угнетенных, например. Скажем, какой- нибудь Лейба Бронштейн (он же Лев Троцкий) вышел бы к палестинским братьям с прокламацией, и совместными усилиями они бы испортили бизнес Petroleum Development Ltd. Но уж так была построена социальная и политическая стратегия в данном месте карты, что солидарность оказалась не в чести. На Дальнем Востоке и в Латинской Америке, в Африке и Европе — повсюду были основания бояться прихода социализма. Но только не в Святой Земле — здесь религиозные и национальные распри дух социализма вывели начисто. Да, возник арабский интернационал, и он — во всяком случае, риторически — использует левую аргументацию, клеймит империализм; да общественное устройство Израиля порой именуют социалистическим. Однако и то и другое от идей пролетарского интернационала безмерно далеко и, что важнее, не порывает с общей мировой тенденцией, но придает ей необходимую динамику. Это своеобразный стимул развития — мир бесконечно решает нерешаемый вопрос и утверждается в своей правоте.
Возникновение Израиля на том месте, где он был разрушен легионами Тита, — величайшее событие истории еврейского народа. Но как-то так случилось, что это событие и война с сопредельными филистимлянами способствовали не столько торжеству Завета, сколько легионам нового Тита, владеющего картой сегодня.
9. Заложники истории
Есть вещи, о которых договориться нельзя, — они неразрешимы раз и навсегда; решить ближневосточный вопрос можно лишь при наличии взаимной любви народов, а религиозные доктрины воюющих сторон этого вещества (любовь) не признают. Хуже того, наблюдатели убеждают противные стороны в том, что те в братоубийстве своем выполняют историческую миссию. Вот сегодня уже говорят, что Израиль — форпост иудео-христианской цивилизации. Позволительно спросить: это какой такой цивилизации? Уж не той ли, что изгоняла из Испании мавров и евреев одновременно? Отчего же теперь иудеи должны воевать с маврами ради христианской цивилизации, как это устроилось?
Политология — занятие скверное: гадаешь, кому выгодна война, а за словами — живые люди, это не абстракция. Вступит ли в войну Сирия? Как себя поведет Ирак? Что сделает прогрессивная империя с персами? Просматривается ли карта будущего Ближнего Востока? Какова в этом честолюбивом кошмаре роль Израиля — вполне ли соответствует проекту Теодора Герцля? У Израиля нет выбора — логика его особой, обособленной от внешнего мира истории требует воевать. Если оказывается, что войной он помогает планам иной, внешней по отношению к себе истории, — есть ли в этом вина? Что если утопический проект Эрец Исраэль вписан в иной проект, более прагматичный, более жестокий? В какой мере израильский патриотизм соответствует планам большого мира?
Израиль ведет себя так, как должен: истово, фанатично, страстно. Народу Книги, гордому и жестоковыйному, не впервой жертвовать собой и другими. Но что если жертвы этого народа, даже страшные жертвы Холокоста, о которых скорбит человечество, которые стали символом, — что если даже и они были использованы как строительный материал?
Идея революционности в своем чистом виде цивилизации не так уж нужна. Для великой империи эта революционная энергия не очень подходит. Но ведь со всякой энергией можно справиться, приспособить ее в дело. Что если некие прагматичные люди научились использовать и эту энергию, и сделали народ заложником истории? Вот, скажем, идея мессианства — однажды ее энергией уже сложили империю, отчего бы сегодня не сложить империю другую? Цивилизация научилась обращаться с утопиями. Раньше их расходовали неумно, распинали на кресте, жгли на кострах, кидали в газовую камеру, зато теперь энергией утопий двигают лимузины и танки, бурят скважины, печатают банкноты.
10. Проект всемирной истории
Первым, кто осудил жадного ростовщика, черствого соседа Соловейчика, воротил, скряг и процентщиков — был совсем не Достоевский, не Лютер, и не Гитлер, но сам Бог Израилев. Для точной справки можно обратиться к текстам Завета и ознакомиться с притчами о Золотом Тельце, прочесть заново историю Содома и Гоморры, убедиться, что Бог был постоянно недоволен своим народом — и в бесконечных тяжбах со своим народом он — устами пророков — вразумлял и поучал, и случалось, что и карал за ослушание. И не было более страшного греха, вмененного иудеям Богом, нежели идолопоклонство. Идолопоклонство — то есть, собственно говоря, то, что и представляет собой цивилизация — со всеми ее институтами и правами, знаками, символами и кредитами — мы и наблюдаем сегодня воочию. Не слишком сложно представить, как относится Господь Саваоф к тому или иному явлению современной истории еврейского народа — скорее всего гневается.
196 
