— Женщины тоже иногда смотрят, — промямлила она, оправдываясь, и тут же мысленно ужаснулась, поняв, что выдала себя.
— А я разве возражал? — Стюарт примирительно развел руками. — Я всегда выступал за равноправие женщин.
— Ты что, смеешься надо мной?
Чему она удивляется? Ему не занимать самоуверенности, и он прекрасно сознает, что наделен красивым телом и сексапильностью.
— Удивительно, что я вообще могу смеяться. Это чудо, которое способна сотворить только ты, Розлин. Спасибо тебе.
Неподдельная теплота в его голосе была, конечно, приятна Розлин, но она бы предпочла, чтобы Стюарт видел в ней привлекательную женщину, а не какого-то клоуна, даже «особенного».
— Чем благодарить, лучше накорми меня, — буркнула она.
— Да, конечно, прости.
Тарелка Стюарта опустела лишь наполовину, когда он отложил вилку и нож, подпер подбородок руками и стал смотреть, как Розлин уплетает завтрак, стараясь не замечать его насмешливого взгляда. Наконец она вздохнула и отодвинула пустую тарелку.
— Ты отличный повар.
— У меня был хороший учитель.
— Спасибо. — Розлин приняла комплимент, но при этом не без сарказма заметила: — Но теперь я жалею, что согласилась давать тебе уроки. Ты ведь осваивал кулинарное мастерство только для того, чтобы быть привлекательнее для женщин.
— Между прочим, это отлично сработало.
— Да, помню, ты об этом говорил, — нехотя призналась Розлин.
— Тогда я был молод, а для парней в определенном возрасте быть «привлекательным для женщин», как ты выразилась, очень важно.
— Ты хочешь сказать, что с возрастом это проходит? — поддела она его.
— Откуда такой цинизм?
— У меня есть на то причины.
Эта фраза тут же испортила Стюарту настроение, и он прямо на глазах превратился в человека, на плечах которого лежит непомерная тяжесть. У Розлин защемило сердце. Если бы Стюарт ее любил, то будущий ребенок и все, что с ним связано, было бы для него не бременем, а радостью.
— Я говорил с отцом.
— Догадываюсь. — Розлин достаточно хорошо знала Стюарта, чтобы предположить, что последует дальше. Она бросила на него настороженный взгляд. — Полагаю, в разговоре не раз всплывало мое имя? Удивительно, что ты так долго тянул с этим.
— Я надеялся, что, наевшись, ты станешь более… сговорчивой.
— На твоем месте я бы не очень на это рассчитывала.
Розлин не надо было быть ясновидящей, чтобы понять, что за этим последует атака.
— Врачи ясно дали понять, что маму сейчас нельзя расстраивать. Стресс может сыграть роковую роль в ее состоянии…
— Думаешь, я сама этого не понимаю? — перебила его Розлин.
— Ты не хочешь выходить за меня замуж, — сказал Стюарт ровным голосом.
Если бы ты меня любил, я бы пошла к алтарю даже по горящим углям, подумала Розлин, а вслух твердо сказала:
— Нет, не хочу.
Он помолчал, а потом спросил:
— А не согласишься ли ты на такой компромисс, как помолвка?
— Разве одно не влечет за собой другое?
— Не в нашем случае. — Прочитав на ее лице возражение, Стюарт стал настойчивее: — Послушай, Розлин, это будет одна видимость, зато мама очень обрадуется.
— Согласна, на какое-то время мы таким образом решим проблему, но как быть дальше?
— Она поправится, и необходимость в притворстве отпадет.
— Вижу, ты все продумал.
Розлин смотрела на него с негодованием. Конечно, ей придется согласиться, разве она может поступить иначе?
— Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер.
В непреклонном выражении его лица было что-то пугающее.
— Полагаю, дядя Мартин тоже в этом участвует?
Стюарт медленно кивнул.
Ловушка захлопнулась. Розлин знала, что одна ложь неизбежно влечет за собой другую, и в конце концов превращает ситуацию в неконтролируемую.
— Для него сейчас самое главное, чтобы мама поправилась, — заметил Стюарт. — Впрочем, если ты можешь предложить другой выход, я весь внимание.
— Очень мило с твоей стороны. Ты прекрасно знаешь, что я должна сказать «да», не так ли? Не понимаю, как ты можешь рассуждать обо всем этом так спокойно? — воскликнула Розлин. — Ты хоть понимаешь, что тетя Элли наверняка начнет готовиться к свадьбе?
— Да, и это поможет ей быстрее встать на ноги. Приглашения, букеты и все такое…
— Чудесно, — прошипела Розлин с досадой, — только мы ведь на самом деле не собираемся жениться!