92 
Где-то рядом раздался треск веток, и Банов испуганно оглянулся.
Старик вытащил из карманчика жилетки часы на цепочке, раскрыл их.
— Обед солдат несет, — сказал Банову. — Вы пока в шалаше спрячьтесь!
Банов забежал в шалаш и притаился там, прильнув глазом к щелочке, сквозь которую и старик был виден, и костер.
На полянку вышел солдат с трехэтажным обеденным судком.
— Добрый день! — сказал солдат старику. — Как здоровье?
— Спасибо, неплохо, — ответил Кремлевский Мечтатель, принимая от солдата судок. — Ты, голубчик, случайно ничего не слышал: тут, говорят, один человек потерялся… по фамилии Карпович… А?
И посмотрел старик на солдата пристально, сощурившись.
Солдат задумался, на небо глянул, словно припоминая что-то.
— Искали здесь одного месяцев пять назад, — кивая, сказал солдат. — Вроде не нашли… Курьер был временный… А больше вроде никто не пропадал.
— Ты мне, кстати говоря, лимон принес? — спросил Кремлевский Мечтатель.
— Ой, чуть не забыл, конечно принес! — солдат вытащил из кармана галифе крупный желтый лимон и передал старику.
— Спасибо! Спасибо, голубчик! — старик обрадовался. Когда солдат ушел, Банов выбрался из шалаша к костру. Старик вытащил из внутреннего кармана пиджака две ложки: столовую и чайную. Чайную передал Банову.
— Давайте пообедаем, голубчик. Проголодались, должно быть?
На первое был борщ. Хлебали они его из одной мисочки. Старик большой ложкой захватывал всю гущу и куски мяса, а Банову только жижа доставалась, потому что все остальное просто вываливалось из чайной ложки.
Ели молча.
Когда принялись за второе — узбекский плов, — старик повеселел. Надо сказать, что и Банов повеселел, потому что с пловом совладать чайной ложкой было полегче: тут ему и рис доставался, и мясо.
— Ну а что ж вы дальше делать будете? — спросил, жуя плов, Кремлевский Мечтатель.
— Наверх пойду… — сказал неуверенно Банов, хотя конкретно еще не представлял себе, как все это осуществить, ведь понятно было ему, что только чудом не попался он, спускаясь на Подкремлевские луга. А второй раз чуда даже дураки не ожидают.
— Оставайтесь, — сказал вдруг старик. — Что вам наверху делать?
Банов посмотрел на старика удивленно.
— Да еще попадетесь вдруг… — продолжил Кремлевский Мечтатель. — Вас как звать-то?
— Василь Васильевич Банов.
— Ну вот, Василий Васильевич, чего вам там наверху делать? Оставайтесь! Говорить будем, мечтать. Может, какие-нибудь тезисы вместе напишем?
Банов пожал плечами.
— У меня там товарищ Клара осталась… — сказал он.
— Ну у меня там тоже много, знаете, товарищей осталось… Это ничего…
На третье достался им густой клюквенный кисель.
Хлебали они его ложками: старик — столовой, а Банов — чайной.
А сверху светило солнце. По голубому яркому небу летали птицы, а одна из них — жаворонок — поднялась высоко-высоко, выше других, и запела там так красиво, что заслушались старик и Банов.
— Видишь, красота здесь какая, — сказал потом Кремлевский Мечтатель. — Просто не жизнь, а рай! Оставайся!
Банов, размягченный песней жаворонка, кивнул.
Глава 27
Весна задышала сухими майскими ветрами. Прогремели над Новыми Палестинами две грозы, и снова стало сухо. Однако зелень полей не тускнела, и речка, бежавшая между холмом и лесом, не усыхала, а значит, в тех местах, откуда бежала она, дожди шли и все с природою было в порядке.
Новопалестиняне трудились от восхода солнца и до заката. Пили теперь меньше, потому как некогда было. И только бригадир строителей, так и не снявший после окончания зимы свой грязный ватник, ходил всегда под хмельком, хотя и деловитою походкою.
Горбун-счетовод тоже делом был занят. Зажав толстую бухгалтерскую тетрадь под мышкой, а огрызок карандаша в руке, приходил он то на поле, то в коровий коровник, то к строителям, ровнявшим лопатами площадку за зимней кухней для будущей школы. Приходил и переписывал в тетрадь, как кого по имени или прозвищу звать. А на вопросы любопытных объяснял, что пытается он таким образом понять убыль рабочей силы, которой еще год назад было больше, а теперь, несмотря на рождение детей и их ежедневный рост, стало меньше.
Все в Новых Палестинах были заняты делом, и только ангел был занят мыслями. Мыслил он о многом, и когда становилось ему уже невмоготу от этих мыслей — шел то в коровник, предлагая свою помощь, то к строителям. В коровнике ему вместо работы давали обычно парного молока, ну а строители, в отличие от доярок, нашли ангелу занятие — всякие-расстояния на поверхности холма шагами мерять. Так и ходил ангел мерными шагами то от одного воткнутого в землю колка к другому, то наоборот. А потом уже, перепроверив по три раза количество шагов, подходил к бригадиру или же, если того не было, к любому строителю и говорил, сколько этих самых шагов вышло.
92 
