Антипатия между ними — проявлявшаяся, надо сказать, в основном со стороны Джека — никогда не была для меня очевиднее. И дело вовсе не в том, что Нат плохо обошелся с его подружкой Элси, и даже не в том, что он все время нами помыкал. Все было гораздо серьезнее. Джек не мог смириться с тем, что кто–то считает себя вправе распоряжаться его жизнью. Он считал это несправедливым. Он долго прожил в услужении, и такая жизнь внушала ему отвращение. Настоящий революционер. Но он оставался человеком здравомыслящим — не мог себе позволить просто бросить все и уйти, пока не встанет на ноги.
— Тебе стоит над этим поразмыслить, — сказал он через пару минут. — Ты же не сможешь остаться здесь на всю жизнь. Ты молод, так что еще скопишь деньжат…
— Ну мне ведь нужно думать о Тома, — прервал его я, — и о Доминик. Я не могу просто сесть на лошадь и ускакать, куда глаза глядят. У меня есть обязательства.
— Но разве Амбертоны не заботятся о Тома?
— Без него я никуда не уеду, — твердо сказал я. — Он мой брат. Мы должны быть вместе. И Доминик.
Он фыркнул; я повернулся и уставился на него.
— Что? — спросил я. — Что это значит?
Он пожал плечами и посмотрел так, будто не хотел отвечать.
— Просто… — помедлив, начал он, тщательно подбирая слова. — Не думаю, что она так уж нуждается в твоей опеке, вот и все. Похоже, она вполне может сама о себе позаботиться, если хочешь знать мое мнение.
— Ты ее не знаешь.
— Я знаю, что она тебе не сестра, — сказал он, и слова прозвучали очень отчетливо, но были так неожиданны, что их смысл не сразу дошел до меня. — Это уж я знаю точно, Мэтти.
Я уставился на него и почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.
— Как ты?.. — начал я. — Откуда ты это узнал?
— Это видно по тому, как ты на нее смотришь, — ответил он. — Я заметил. И по тому, как она подчас на тебя смотрит. Это взгляды двух людей, связанных не кровными узами, а чем–то большим, если хочешь знать. Может, я и провел всю жизнь в этой клетке, но об этом–то уж кое–что знаю.
Я обмяк, привалившись к дереву, и на миг задумался, почему я не решился рассказать ему об этом раньше. Почему мы не объяснили это всем. Сперва мы боялись, что нас могут разлучить, и потому придумали эту ложь, но потом сжились с нею, и теперь уже слишком сложно объяснить наш обман.
— Кто–нибудь еще знает? — спросил я, но он покачал головой:
— Пока нет, насколько мне известно. Но что бы ты к ней ни чувствовал, ты не сможешь подчинить ей всю свою жизнь. Живи собственной.
Я кивнул.
— Когда–нибудь мы уедем, — сказал я. — Когда будем готовы.
— Так ты ее любишь? — спросил он и, к моей досаде, я отчаянно покраснел. Хотя чувство жило в моей душе вот уже пару лет — всепоглощающее желание, терзавшее меня с утра до ночи, видел я ее или нет, — я старался не выдать себя и никому об этом не говорил, а когда меня вдруг спросили, я понял, что мне не хватает слов. Но:
— Да, — сказал я в итоге. — Люблю. Все просто.
— И думаешь, она тебя тоже любит?
— Еще бы, — ответил я, на сей раз — без колебаний, хоть и не был в этом уверен. — А что тут не любить? — добавил я с улыбкой, чтобы разрядить мгновение.
— Не знаю, — задумчиво ответил он, и на миг я озадачился, в чем он сомневается — в том, что меня можно любить, или же в ее любви ко мне.
— Дело в том, — продолжал я, не обращая внимания на его сомнения и как никогда желая уверить себя в ее чувствах, — дело в том, что она смотрит на меня, как на своего… — Я замолк, пытаясь сообразить, кем же она меня считает. — Как на своего… своего… — И, хоть убейте меня, я не мог закончить фразу. Джек просто кивнул, допил бутылку, поднялся и потянулся.
— Она верит в это, понимаешь, — сказал он. — В эту ложь. Она заставила себя поверить, что это правда.
Я недоуменно уставился на него.
— Что вы — брат и сестра, — пояснил он. — Она уверила себя, что так оно и есть.
— Она просто скрывает свои чувства, — сказал я. — Ты не знаешь ее так, как я.
Он рассмеялся:
— Не уверен, что мне этого хотелось бы, Мэтти.
Я вскочил и гневно воззрился на него.
— И что же это означает? — спросил я, непроизвольно сжав кулаки, словно желал заставить его отказаться от этих слов.
— Я просто хотел сказать: что бы ты к ней ни чувствовал, это не гарантирует, что она испытывает к тебе то же самое, вот и все. Может, она просто играет тобой. Ты для нее — как страховая сетка. Она знает, что может рассчитывать на тебя, не давая ничего взамен.
— Но что она может дать взамен? — в бешенстве спросил я, и он помедлил, прежде чем ответить.