– Нагулялся? Давай домой. Поуки послушно затрусил к двери.
Согласно вечернему распорядку, на очереди была уборка детской ванной, в дверях которой Мишель столкнулась с дочерью.
– Эй! Это еще что такое? – спросила она у Дженны, кивнув на полную до краев ванну.
– Да ладно тебе, мам! Не утону я в этом корыте. Околеть же можно, если на два дюйма набирать.
– Воды не выше полоски, таково правило! – Мишель ткнула пальцем в красную клейкую ленту, которую она несколько лет назад налепила на внутреннюю стенку ванны, заодно с напольными кусочками резины против скольжения. Отчищать грязь с резиновых квадратиков оказалось муторным делом, но оно того стоило. Большинство несчастных случаев, как известно, происходят дома.
– Ну, ма-а-а-ам! – Дженна тянула односложное слово до бесконечности, не иначе как задавшись целью переплюнуть Тони из «Вестсайдской истории», превратившего в арию имя Марии.
– Большинство несчастных случаев происходит дома, – в стотысячный раз сообщила дочери Мишель, провожая Дженну в ее прелестную, безупречную детскую, за которую сама она в одиннадцать лет жизнь бы отдала. – Даю тебе десять минут на телевизор, но предупреждаю – никакого МТБ. Потом не забудь выключить свет.
– Ас папой попрощаться? – надулась Дженна.
– Не получится, солнышко. Сегодня он допоздна на работе. – Мишель улыбнулась, глядя на хорошенькую мордашку дочери. Какое разочарование! Вся женская часть семейства Руссо – Дженна, Мишель и ее свекровь – души не чаяли в своем Фрэнке. – Не расстраивайся, дорогая. Может быть, в пятницу папочка повезет нас куда-нибудь на ужин. А там уж и выходные. – По субботам и воскресеньям Фрэнк никогда не работал. Из него получился заботливый и любящий отец; неудивительно, что дети его обожали.
Дженна с улыбкой нырнула под одеяло, свернулась калачиком, вздохнула. И трех минут не пройдет, как она провалится в сон. Не забыть бы после уборки ванной вернуться, выключить телевизор и свет.
Мишель уничтожила лужи, повесила сушиться махровые рукавички и три больших полотенца (три полотенца на двоих детей? – что-то не сходится). Раковину вымыла «Блеском», прыснула на зеркало из баллона со средством для стекол и вытерла насухо. Фрэнки на сей раз не забыл отправить белье в корзину (очень хорошо), но уронил туда же и шлепанец (плохо – перед завтраком непременно заварился бы скандал).
Из сияющей ванной Мишель прошла в другую детскую, взглянуть на сына, уже, разумеется, спихнувшего с себя одеяло. Аккуратно пристроив шлепанцы на коврике, она закутала Фрэнки и поцеловала чистый, высокий, точь-в-точь как у отца, лоб. Затем выключила телевизор и настольную лампу у Дженны. Та что-то протестующе буркнула, но сон уже брал свое. Дженна потянулась за розовым плюшевым зайцем Пинки, без которого не засыпала с младенчества, стиснула его в объятиях и засопела. Мишель улыбнулась. Теперь можно и собой заняться.
Она достала самую красивую шелковую ночную рубашку, выбрала из батареи бутылочек на трюмо любимые духи. В ванной открыла кран, но, прежде чем опуститься в воду, набросила рубашку на дверь и остановилась перед зеркалом.
Улыбка вновь тронула ее губы. Замечательно все же, что она такая высокая! Мишель частенько плутовала, называя свой рост, но метр восемьдесят, что ни говори, звучит солиднее, чем метр семьдесят восемь. Фрэнк был одного роста с ней, но не только не смущался, а даже любил, чтобы она была выше. Поэтому туфли на высоченных каблуках Мишель не надевала разве что на прогулки с Джадой. Рост добавлял ей привлекательности – именно добавлял, поскольку на внешность Мишель природа не поскупилась, одарив точеным носиком и выразительным подбородком ее шотландских предков, но без их же неприятно тонких губ. Почти вызывающе пухлый рот доставлял Мишель в детстве немало неприятностей от девчонок, дразнивших ее «рыбиной»; зато мальчишки сходили с ума.
Качнув золотистой кудрявой головой, Мишель слегка насупила брови. Своим единственным, но существенным недостатком она считала чересчур нежную и чувствительную кожу. Ладно бы только краснела и бледнела по любому поводу – это мелочи в сравнении с морщинами. Стоит расслабиться – и станешь похожей на увядшие лепестки мака, которые она целое лето сметала с патио. Мишель постоянно экспериментировала со всяческими лосьонами, кремами и масками, отлично понимая, что даже с их помощью продержится максимум лет десять, прежде чем на лицо ляжет паутина времени. Эх, ладно уж. Время еще есть, и пока она выглядит очень неплохо. Талия от беременностей почти не раздалась, зато грудь увеличилась, что даже к лучшему – талия кажется тоньше.