Особенно,... 
61 
Затем ее сомнения уступили место уверенности в том, что ничего такого не произойдет. Передача выйдет в эфир в назначенное время и сразу же завоюет успех телезрителей. Имя Сибиллы станет известным, у нее будет теперь что показать более солидным телекомпаниям в более крупных городах, и это позволит ей добиться влияния. Имея в наличии что предложить, она получит право на показ очередного нового шоу, создание и выпуск которого поручат только ей.
В этих мечтах и страхах незаметно подступил вечер. «Вечером начнется моя настоящая жизнь», – подумала она.
Впервые за все эти месяцы покинув студию в ранний час, она поспешила домой.
– Пойдем посмотрим со мной кое-что, – сказала она Нику, высвобождая его руку от карандаша. Стоя за одним из длинных столов и делая пометки на развернутом листе бумаги, он ритмично катал в ладони свободной руки шарик от пинг-понга. Расправляя занемевшие от бесконечного сидения за компьютером члены, он посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
– Кое-что посмотреть? – переспросил он, стараясь сосредоточиться. – Сколько сейчас времени?
– Седьмой час. Мне хочется, чтобы ты посмотрел новую телевизионную программу, – она, словно ребенок – упрямых родителей, с усилием потянула его за руку. – Это моя передача, я написала сценарий и осуществила постановку; сегодня вечером состоится премьера, и я хочу, чтобы мы вместе ее посмотрели. Ты слышишь меня, Ник?
Нахмурившись, Ник медленно ответил:
– Твоя передача? Но на создание новых программ уходят месяцы. Ты никогда не говорила о ней.
– Я не могла тебе сказать до тех пор, пока не поняла, что это действительно произойдет. Ты же знаешь, я не люблю заводить разговор о том, что может не сработать. Я прошу тебя не начинать какую-либо работу сейчас. Мне хочется посмотреть ее вдвоем с тобой.
И, взглянув на него, она капризно сказала:
– Ник, я не могу смотреть ее одна.
Заметив напряжение в ее лице, он ответил:
– Конечно, не можешь. Да и зачем тебе одной смотреть эту передачу?
Он вспомнил о том, как оба они прикладывали усилия, чтобы сохранить семью. Наблюдая за Сибиллой, Ник отметил, что она очень старается. Она стала лучше обращаться с Чедом; пыталась показать себя заботливой и любящей матерью, хотя Нику было совершенно очевидно, что ей было и всегда будет трудно любить кого-то и заботиться о нем.
И все же она постаралась приблизиться к нему и Чеду, забыв о том ужасном воскресном утре. В течение нескольких дней они почти не разговаривали и в известном смысле отдалились друг от друга. Затем мало-помалу отношения возобновились, потому что было трудно молчать, живя под одной крышей. Вскоре они опять стали разговаривать о Чеде, обсуждать рабочие и хозяйственные проблемы, пока, наконец, ссора не забылась и все не встало на прежние места.
Положив свою руку ей на плечо, он произнес:
– Твое новое шоу должно стать семейным делом. Надо привести сюда Чеда. Первый раз семья Филдингов будет смотреть телевизор вместе. Может, возьмем воздушную кукурузу?
Посмотрев на него, чтобы понять, шутит он или нет, и поймав его дружелюбную улыбку, она поблагодарила его хрипловатым от волнения голосом. Забрав Чеда из комнаты наверху, Ник сел, прижав ребенка к груди и обняв Сибиллу свободной рукой. Томительные для Сибиллы минуты они смотрели конец передачи региональных новостей и рекламные ролики, и наконец на экране четкими и неровными буквами вспыхнуло название новой передачи «Кресло, которое хотят занять многие». Сердце Сибиллы сжалось в комок.
На экране появились двое мужчин и женщина, сидящие, облокотившись на ручки коричневых кожаных кресел, за круглым столом с разложенными перед ними блокнотами и карандашами. В кресле с красной кожаной обивкой сидел лысеющий человек в роговых очках и в темном галстуке, перехваченном булавкой под высоким, накрахмаленным воротником рубашки. Яркий, белый круг света был направлен на красное кожаное кресло.
– Кресло, которое хотят занять многие, – тихо прошептал Ник.
Сибилла улыбнулась.
– Кресло, которое хотят занять многие, – объявил диктор, и камера направилась к группе сидящих за столом людей, показав их сначала общим планом, а затем остановившись отдельно на каждом из трех участников беседы и в конце на человеке в красном кожаном кресле.
– Самое жесткое кресло в Сент-Луисе. Где не спрячешься, не наденешь па себя чужую маску, не сбежишь.
Камера отодвинулась назад, показывая всю группу собравшихся за столом людей целиком и кресло, в которое хотят сесть многие.
61 
