170 
– Вам еще что-нибудь потребуется, мадам? – спросила ее служанка.
Монику Фландерс называли королевой косметики, и она жила как королева. Все другие великие отошли от дел или умерли. Елена Рубинштейн. Элизабет Арден. Коко Шанель. Сейчас в бизнесе правили корпорации; бездушные, бессмысленные организации, которые жили и продавали на основе статистики, анализов и рынка. Мужчины, вроде ее сына Хайрама. В общем-то неплохого парня и хорошего отца для своих детей, но немного бездушного.
Что могут эти мужчины, стоящие во главе таких корпораций, знать о том, что нужно женщине? В течение полувека Моника продавала женщинам мечту: мечту о красоте и совершенстве. Возможно, что какой-нибудь новый крем для лица, другой цвет теней для глаз дадут нужный эффект: сделают их красивыми, сделают их любимыми, сделают их счастливыми. То, что это никогда не срабатывало, не имело значения; она продавала надежду, и это просто удерживало большинство из них, непрестанно искавших нужный товар, – тот, который «сработает».
Она начала с того, что стала прислушиваться к их жалобам в маленьком салончике красоты, располагавшемся в нижнем Манхеттене: муж, который обманывал; помолвка, которая расстроилась; пустой брак, беспокойство, несчастье, неудовлетворенность. И каждой она кивала сочувственно, прищелкивала зубами, заставляла себя прослезиться. Она понимала их. А после этого обычно говорила:
– Попробуйте вот это. Попробуйте, и жизнь переменится. Вы почувствуете себя моложе, вы оживете. Люди заметят, что вы изменились. Что вы стали лучше. Мягче. Посвежевшей. Новой. Молодой.
С тех пор мало что изменилось, разве что размер ее рынка. Сегодня вечером Моника чувствовала, что усовершенствовала свое мастерство. Сегодня вечером миллион, десять миллионов, может быть, даже пятьдесят миллионов женщин будут смотреть новое шоу, которое состоялось благодаря ей. И каждая, независимо от возраста или своей внешности, будет смотреть на экран и завидовать тем образам, которые она туда ввела. Это напоминало часовой рекламный ролик. Может, даже лучше. И она уже подготовила все товары и эти рекламы, которые скажут жаждущим, завистливым женщинам, что они могли бы сделать, чтобы выглядеть так, как эти три очаровательные девушки на экранах телевизоров.
– Включи мне телевизор и принеси пульт и мои очки, – сказала она служанке. – Я хочу кое-что посмотреть по телевизору.
Моника могла поспорить на миллионы, что это шоу будет удачным. И как всегда, она была права.
В Бекерсфилде вагончик-ресторан Джека по вечерам в воскресенье был закрыт. Это была одна ночь, когда он мог побыть один, без Тельмы, и посмотреть телевизор. Сначала был сериал «911», потом «Отряд спасателей», а за ними повторные показы по кабельному телевидению. Он вытянул ноги на подставку для ног и, нажав на рычаг кресла, едва не оказался почти на спине. Пока он руками цеплялся за сиденье, он крикнул:
– Тельма!
Затем, не услышав ответа, крикнул еще раз. Ага, она ушла. Он откинулся назад, вздохнул и приготовился к приятному вечеру.
Потом в гостиную, пританцовывая, вплыла Тельма, сбросила резиновые сандалии и плюхнулась своими пышными формами на софу, покрытую геркулоном.
– Что случилось, Джек? – спросила она как ни в чем не бывало и положила на стол между ними миску с поджаренной воздушной кукурузой, а также две банки пива, которые она открыла. Затем, что самое ужасное из всего этого, она взяла пульт дистанционного управления.
– Эй! – воскликнул он. – Ведь скоро же будет «911».
Тельма сунула руку в карман своего халата, вытащила носовой платок, выдула свой нос, а затем спокойно посмотрела на него.
– Сегодня его не будет, – сказала она и нажала кнопку. Экран телевизора мгновенно вспыхнул цветом.
– О чем ты говоришь, Тельма? Ты же не смотришь телевизор по воскресеньям. Я подумал, что ты пойдешь в «Бекерсфилд ротари» играть в бинго. – Он не мог скрыть в своем голосе разочарования.
– По воскресеньям бинго больше нет. Ты что не помнишь? Они же перенесли его теперь на понедельник. Из-за этого телешоу.
«Какого шоу?» – подумал он. Но не то, которое она пыталась заставить его смотреть на прошлой неделе. Господи, только он подумал об этом, и она тут же вошла. Придется ему возвращаться в ресторанчик и смотреть свои шоу по черно-белому телевизору, который стоял у него там на кухне.
– Я думал, что это был телефильм или что-то подобное. Ты хочешь сказать, что оно теперь будет каждый вечер в воскресенье?
170 
