– Поведение зависит от ситуации, – невозмутимо отозвался Кальдак, прошел в ванную, повернул выключатель и вернулся в спальню. – Пей.
Он протягивал ей стакан молока.
– Господи, горячее молоко? – поморщилась Бесс. – Это мамино средство от простуды, я всегда его терпеть не могла.
– Холодное молоко, – поправил ее Кальдак и усмехнулся:
– Если бы я стал его подогревать, ты бы опять решила, что я переигрываю.
Отпив глоток, Бесс взглянула на Кальдака. Нет, он не играл, иначе позаботился бы о своем внешнем виде. Только сейчас она заметила, что он бос и на нем нет рубашки, а темные волосы всклокочены.
Да и она сейчас, должно быть, выглядит не лучшим образом. Слава богу, свет горит только в ванной. Неужели он не зажег свет в спальне, потому что щадил ее?
– Выпей все.
Бесс сделала еще глоток и протянула ему стакан.
– Не хочу больше.
– Ладно. – Он не сводил глаз с ее лица. – Скажи мне, пожалуйста, что случилось с отснятыми в Данзаре негативами?
– Их конфисковали.
– То есть как?
– А вот так. В штабе армии полковник заявил мне, что публикация таких снимков «приведет к торможению мирного процесса». Общественное мнение может быть взбудоражено. Не знаю, как насчет общественного мнения, а я в тот момент была просто невменяема. Я визжала и орала, я грозилась написать всем политикам мира. Ничто не помогло. Военный врач нашел у меня нервный срыв и отправил на три недели в госпиталь в Сараево. А когда меня выписали, данзарская бойня была благоразумно скрыта. – Она горько улыбнулась. – Что и говорить, политики умеют скрывать то, что им невыгодно… Кальдак, меня тошнит от этого! Я ненавижу ложь!
– Ты имеешь на это право, – негромко сказал он. – Мне очень жаль, что тебе на долю выпало такое… Теперь ты сможешь уснуть?
Уснуть?! Бесс казалось, что сейчас она может только умереть.
– Конечно.
– Вот и хорошо. Надеюсь, что и я смогу. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Кальдак выключил свет и вышел, холодный, самоуверенный, черствый. Словно и не было того странного момента близости.
Близости? Да она же его совсем не знает!
Нет. Она знает его лучше, чем многих людей, с которыми знакома годы и годы. Она знает, что под его грубой, насмешливой манерой говорить, под его обычной резкостью скрывается страстная душа. Под маской равнодушия и склонности к насилию она разглядела доброту и юмор. Господи, неужели она успела привязаться к этому Джеку Потрошителю?!
Нет, Кальдак не такой. Если ему и приходится убивать, то только в случае крайней необходимости. Он умеет применять силу, но в нем нет любви к бессмысленной жестокости.
«Ну вот, скоро я разгляжу нимб над его головой», – подумала Бесс и улыбнулась. Нет, на ангела Кальдак все-таки не был похож.
Внезапно она вспомнила, как старательно он накрывал на стол, а после ужина вымыл посуду. Странно подумать, что когда-то у Кальдака была мама и она учила его аккуратности и хорошим манерам.
«Я не вышел из скалы», – сказал он. Бедный… Конечно, он привык, что в нем видят не человека, а какого-то каменного истукана.
И она – не исключение.
Тем не менее Бесс чувствовала, что его присутствие успокаивает ее. И была рада, что между ними установился какой-то контакт.
9
В девять тридцать утра самолет, на борту которого в Атланту прибыл Де Сальмо, совершил посадку в аэропорту имени Хартсфилда. Около десяти часов черный «Сатурн», принадлежащий фирме проката автомобилей, вырулил с автостоянки.
Де Сальмо сверился с картой города, выехал на шоссе 75 и взял курс на север.
Несмотря на сильный дождь, машина шла с приличной скоростью. До Центра по борьбе с инфекциями оставалось около получаса пути. «Если повезет, выполнение задания не займет много времени», – решил Де Сальмо.
Кальдак и Бесс подъехали к Центру по борьбе с инфекциями тоже по шоссе 75.
– Разве мы не зайдем туда? – спросила Бесс, видя, что Кальдак не изъявляет желания выходить из машины.
Кальдак покачал головой.
– Эд сам к нам выйдет. Он осторожный человек.
– Будь он осторожным человеком, он бы не стал связываться с тобой, – заметила Бесс. Она попыталась оглядеться, но дождевая вода заливала стекла. – Кроме всего прочего, он еще и промокнет.
– Значит, настроение у него будет неважное, – беззаботно откликнулся Кальдак и кивком указал на высокого мужчину в плаще и с чемоданчиком в руке, бежавшего трусцой к машине. – Да вот он идет!