21 
Они завернули за угол и лицом к лицу столкнулись с толпой журналистов и фоторепортеров.
— Нас выследили! — воскликнула Софи. Обхватив ее одной рукой, Розано решительно ринулся напролом. Вокруг защелкали фотоаппараты, журналисты протягивали к ним микрофоны.
— Эй! Уделите нам хоть пару минут.
— Софи! Постойте, Софи!
— Вы живете вместе?
Софи словно оказалась в липкой паутине. Их теснили со всех сторон. Софи испуганно озиралась и видела жадные глаза, открытые вопящие рты. Незнакомые люди выкрикивали ее имя. К ней тянулись руки. Кто-то угодил ей локтем в ребро, она болезненно охнула. Розано с гневным криком рванулся вперед. В следующий момент они уже стояли на крыльце, а еще через несколько мгновений входная дверь захлопнулась за их спинами.
Стоило Софи оказаться в безопасности, как силы ее покинули. Она расплакалась от сознания собственного бессилия, позволила Розано отнести ее на кровать и послушно глотнула бренди. Он придвинул стул и сел рядом. Она обратила на него взгляд, полный немого отчаяния.
— Они набросились на нас, как свора гончих, — произнесла она в ужасе. — И все ради пустых сплетен!
Журналисты не расходились и продолжали неистово галдеть. Софи пугливо обернулась на занавешенные окна.
— Так дольше продолжаться не может, Софи, — сказал Розано решительно. — Пора покончить с этим.
Покончить! Она вздрогнула, словно от острой боли. Ей хотелось прижать его к себе, умолять не покидать ее… но она сумела сдержаться.
— Да, — механически произнесла она.
— Хорошо. Я позабочусь о том, чтобы мы завтра же могли вылететь в Венецию, — сказал он мягко.
Она растерянно потупилась.
— Поезжайте один. Я решила… — начала она, но слова застряли в горле. Она часто задышала, лицо ее побледнело, как мел, но она заставила себя сказать то, что была должна: — Думаю, нам пора расстаться.
— Что? — изумленно воскликнул он.
Софи быстро продолжала:
— Мне теперь нет смысла оставаться в Лондоне, раз пресса нас обнаружила.
Розано растерянно смотрел на нее.
— Нет! — тихо сказал он.
— Это самое разумное решение. Я возвращаюсь домой. А в Венецию приеду как-нибудь потом…
Он резко поднялся, опрокинув стул. Она удивленно взглянула на него. Похоже, ее слова потрясли его не на шутку.
— Вы не можете так уехать! — глухо пробормотал он и тряхнул головой, словно пытаясь прояснить мысли: видимо, сказанное ею не вполне дошло до его сознания.
— О чем вы говорите? — пролепетала она.
— Все очень просто. Я не хочу расставаться с вами.
Его голос дрожал от волнения. И Софи впервые позволила себе поверить, что небезразлична ему, она почувствовала, как робкая надежда наполняет ее тревожной радостью.
Он сел на край кровати и привлек ее к себе.
— Я хочу быть с тобой! — страстно произнес он. — Только не говори ничего. Нам не нужны слова.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Но Софи, изо всех сил подавляя неожиданную радость, уперлась руками ему в грудь.
— Мы познакомились совсем недавно. У вас не может это быть настолько… сильно.
— Я знаю, что не может. Это безумие. И все-таки это так! — воскликнул он. Его губы заглушили ее протесты. Она почувствовала, как ее опрокидывают назад, ощутила спиной мягкие подушки, а сверху — тяжесть его тела. Его жаркий шепот разрушил последние попытки сопротивления. У нее не было сил остановить его, ее воля уступила жадному желанию, горящему в его глазах, его телу, его настойчивым рукам.
Он бормотал, что никогда не причинит ей зла, потому что она дорога ему. Он уважает ее взгляды, восхищается ее принципами. Он находит ее красивой, веселой, прелестной, мудрой, умной, интеллигентной… Слова вливались ей в уши огненной лавой, сметая на пути все барьеры. Ведь то же самое она думала о нем. Что могла она противопоставить этой чувственной атаке?
Софи больше не думала ни о чем, упивалась своим счастьем и не стала сопротивляться, когда он медленно, очень медленно, стал раздевать ее.
Когда Розано прикоснулся к ней и его пальцы отправились вниз на разведку по изгибам ее тела, сладостное томление, которое он испытал при этом, передалось и ей. Его губы обжигали нагое тело Софи, глубина его страсти опьяняла, и она бессознательно поощряла его, откинув прочь стыдливость.
Вот он позволил пальцам остановиться на ее бедрах и нагнул голову. Софи издала сдавленный крик, ее тело содрогнулось от пронзительного наслаждения.
21 
