22 
— У тебя нет никакого права навязывать мне сведения, которых я не хочу знать. Я не желаю осквернять память моих покойных родителей, не хочу, чтобы моя жизнь перевернулась.
— Это уже произошло, — резко ответил он.
— Нет, пока все еще можно исправить. Я могу смириться с тем, что беременна от мужчины, для которого ничего не значила. Я могу совладать с горем от смерти матери и с моей опустошающей работой в Африке. Но я не могу смириться с тем, что омрачит мою память о родителях.
— Ты можешь, найди в себе силы. Вдвоем мы справимся со всем. Это важно для нас обоих, — неожиданно закончил он.
Джейк развернул ее лицом к себе. Сердце Эмбер екнуло. Нежность в его темных глазах обезоруживала ее.
— Просмотри эти бумаги, и другие тоже. Я знаю, тебе трудно пришлось. Сейчас ты думаешь, что совсем ослабела, но это не так. Я уверен, ты найдешь в себе силы.
— Но как? — нервно воскликнула она.
— Вот так.
Его нежная улыбка осветила ее подобно солнечному лучу. Он шептал ей разные слова, ласковые, зовущие, она не могла оторвать глаз от его чувственного рта, не могла остановить его, и не хотела. Джейк поцеловал ее. Это было так не похоже на все, что было с нею раньше. Губы Джейка были мягкими и сладкими как мед. Это было прекрасно. Если б это продолжалось вечно, она бы излечилась от всех своих горестей.
Впервые в жизни мужчина целовал ее так, будто его не заботило больше ничего на свете; и он как будто не собирался заходить дальше. «Как это чудесно!» — мечтательно думала она. Но тут он отстранился и легонько встряхнул ее за плечи:
— А теперь посмотри документы, Эмбер.
— Джейк?!
— Посмотри их.
Краска прилила к ее щекам. Он прекрасно владел собой, а она совершенно потеряла голову. В какой-то прострации она приняла пачку бумаг и замерла, пытаясь сосредоточиться. Рука Джейка все еще лежала на ее плече, а сердце стучало как африканский тамтам. Она принялась читать первый документ.
— «Дороти Эллиот». Моя мать была Дороти Эллиот? Но кто это? — Ее голос прервался. Кто бы ни была эта женщина, это не та, кого она всю жизнь называла «мама».
— Продолжай, — сказал Джейк.
Она вздохнула. «Мать: Дороти Эллиот, безработная. Отец: неизвестен». Последние слова заплясали у нее перед глазами. Незаконнорожденная! С ее пересохших губ сорвался стон.
— Тебя удочерили, — сказал Джейк спокойно. — Энгус и Элизабет Фрэзер взяли тебя новорожденной из родильного дома Саннисайд в Глазго.
Джейк знал. Откуда? Почему?
— Кто тебе сказал? — спросила она сквозь зубы. — Стюарт, я полагаю?
Джейк опустил глаза, и она не смогла понять, правильным ли было ее подозрение.
— Это был он?
— Я не готов ответить на твой вопрос. Я обещал не говорить, — сказал Джейк, все еще избегая ее взгляда.
Значит, Стюарт. Она почувствовала себя задетой.
— Почему он сказал тебе и почему ты сказал мне? Я не хотела знать этого. Многие годы все хранили это в тайне, а ты взял и проболтался.
— Ты все равно узнала бы. Однажды ты могла бы заглянуть в те вещи, что остались от твоей матери, и обнаружила бы это.
Его логика раздражала ее. Конечно, правда рано или поздно всплыла бы наружу. Тем не менее она предпочла бы не торопиться, пока не станет сильнее.
— Наверное, ты прав, — горько вздохнула она.
— Посмотри, Эмбер, вот, вероятно, твоя мать, — мягко произнес Джейк.
В замешательстве она повернулась к нему и увидела фотографию ослепительной блондинки, черты лица которой показались ей знакомыми. На руках она держала ребенка, и это был, бесспорно, ее ребенок.
— О, Джейк… — Эмбер задрожала и разрыдалась.
— Тише, тише, — успокаивал ее Джейк, поглаживая по плечам, — твой ребенок…
— Мой ребенок зачат вне брака, так же как я сама, — прошептала Эмбер.
— Ты, может быть, и нет.
— А где же имя моего отца? — почти в истерике закричала она. — Скажи мне это.
— Возможны разные объяснения отсутствия его имени в документах.
— О, конечно! Вероятно, у моей матери было столько любовников, что она и сама не знала, кто мой отец.
— А может, она была замужем, но почему-либо не хотела, чтобы твой отец знал о твоем существовании, — нерешительно предположил Джейк.
Когда Эмбер вновь разрыдалась, он обнял ее и прошептал:
— Помни о своем ребенке.
— Об этом поздно беспокоиться! Ты словно бомбу бросил в мою и без того сложную жизнь.
22 
