— Señora, [841] — сказал он.
Она подняла голову, и из-под темного края накидки-ребосо, еле различимое, показалось почти столь же темное морщинистое лицо.
— ¿Dónde está el sepulturero? [842]
— Muerto. [843]
— ¿Quién está encargado del cementerio? [844]
— Dios. [845]
— ¿Dónde está el sacerdote? [846]
— Se fué. [847]
Он огляделся в полутьме церкви. Женщина, похоже, ждала дальнейших вопросов, но ему не шел на ум ни один.
— ¿Qué quiere, joven? [848] — сказала она.
— Nada. Está bien. — Он вновь посмотрел на нее. — ¿Por quién está orando? [849] — сказал он.
Она сказала, что просто молится. Сказала, что это дело Господа — решать, как Ему распределять свою милость. Поэтому она молится за всех. Может и за него помолиться.
— Gracias.
— No puedo hacerlo de otro modo. [850]
Он кивнул. Он хорошо ее понимал, эту мексиканскую старушку, сыновья которой давно сгинули в кровавой круговерти, которую ни ее молитвы, ни поклоны не способны были утихомирить. В этой стране ее согбенная фигура на каждом шагу, с ее бессилием, с ее молчаливым страданием. За пределами церковных стен ночь таит в себе тысячелетний страх, чудище в перьях и змеиной чешуе, и если б до сих пор оно все еще пожирало детей, кто знает, какие бы постигли тогда старушку утраты от еще более кровопролитных войн и ужасов, в каких еще более мрачных ситуациях оставалась бы она последней надеждой и опорой — маленькая, согбенная и бормочущая, с четками из вишневых косточек в узловатых, морщинистых птичьих лапках. Неподвижная, суровая, непримиримая. И предстоящая перед точно таким же Богом.
Когда на следующий день он рано утром выехал, дождь уже кончился, но тучи не разошлись, и все вокруг лежало серое под серым небом. Суровые вершины Сьерра-дель-Нидо на юге то показывались из облаков, то снова скрывались. У дощатых ворот спешился, стреножил вьючную лошадь, отвязал лопату, снова сел верхом и с лопатой на плече поехал по тропке, вьющейся между валунами.
У могилы спрыгнул с коня, всадил лопату в землю, вынул из седельной сумки перчатки и, окинув взглядом небосвод, занялся расседлыванием. После чего стреножил и пустил коня пастись среди камней. Потом вернулся и, присев, расшатал и вынул кое-как закрепленный в камнях хлипкий деревянный крест. Лопата у него была простейшая — штыковая лопасть, насаженная на черенок из дерева паловерде тулейкой, грубо приваренной к полотну и еще хранящей вмятины от ручника, которым в кузнице ее выгибали по оправке. Он взвесил ее на руке, еще раз глянул в небо и принялся расшвыривать ею пирамиду камней, набросанных на могилу брата.
Работы хватило надолго. Он снял шляпу, а через некоторое время и рубашку, сложил все это на стене. Примерно — по его оценке — к полудню он заглубился фута на три, прислонил лопату к краю ямы и вернулся туда, где оставил седло с седельными сумками, достал оттуда завтрак из фасоли, завернутой в тортильи, и, сев на траву, стал есть, запивая водой из оцинкованной фляги в матерчатом чехле. На дороге все утро не было никакого движения, проехал лишь один автобус, который медленно и натужно одолел подъем и покатил дальше, на восток, в ущелье, ведущее к Гальего.
После полудня явились три собаки, сели между валунов и стали за ним наблюдать. Он наклонился за камнем, они отпрянули и сразу исчезли в папоротниках. Чуть позже на подъездной дорожке кладбища показался автомобиль, остановился у ворот, из него вышли две женщины и удалились по тропке в самый западный конец кладбища. Через некоторое время вернулись. Мужчина, который привез их, сидел на стенке и курил, поглядывая на Билли, но ничего не говорил. Билли продолжал копать.
Под вечер лопата ударилась о ящик. До этого он думал, что гроба может не оказаться вовсе. Продолжал копать. К тому времени, когда он полностью расчистил крышку гроба, дневного времени почти не оставалось. Стал заглубляться вдоль бокового края — хотел найти какие-нибудь ручки, но ручек не оказалось. Продолжал копать, пока один конец гроба не вырыл полностью, и тут начало темнеть. Воткнул лопату в кучу вырытой земли и отправился за Ниньо.
Поседлал коня, подвел его к могиле, снял веревку для лассо и, сложив вдвое, примотал к седельному рожку, после чего свободный конец обвел вокруг гроба, проталкивая поперек досок лезвием лопаты. Потом отложил лопату в сторону, вылез из ямы, снял с коня путы и медленно стал отводить.
841
Сеньора (исп.).
842
Где я могу найти гробовщика? (исп.)
843
Он умер (исп.).
844
А кто тут на кладбище главный? (исп.)
845
Господь (исп.).
846
А где священник? (исп.)
847
Его нет (исп.).
848
Что вы хотите, юноша? (исп.)
849
Нет. Ничего. Все нормально. За кого вы молитесь? (исп.)
850
Не за что. Я по-другому не могу (исп.).