16 
– Я прекрасно знаю, какое небо над Техасом, – сказал он таким тоном, каким дают понять, что не намерены выслушивать всякую чепуховину.
– Может, хочешь музыку послушать? – спросила она чересчур оживленно и пошла к стереопроигрывателю, не взглянув на Росса.
– С удовольствием, – ответил он, не отводя взгляда от ее покачивающихся бедер, и подумал, что мог бы обхватить ладонями ее тонкую талию, соединив вместе средние и большие пальцы. – А почему бы тебе… не надеть что-нибудь… – сказал он и осекся. Н-да!.. Старые привычки, оказывается, живучи.
– …более удобное? – докончила она фразу, припомнив шутливый прием, к которому он прибегал каждый раз, когда в нем вспыхивало желание.
Голос Дайаны прозвучал до странности незнакомо, будто и не ее вовсе, а перехватив ее взгляд, Росс отметил, как лихорадочно блестят ее глаза.
– Именно! Иди переоденься, а я пока выберу и поставлю пластинку, – предложил он любезно, постаравшись исключить из своего голоса любой намек на эмоции. Сказал так, будто разговор шел о погоде.
Как он может быть таким равнодушным, бушевал ее разум, когда ей так плохо? Каждый взгляд в ее сторону, каждое слово, обращенное к ней, для нее пытка. Она направилась было к лестнице, но он взял ее за руку и повернул к себе спиной.
– Давай помогу… – сказал он, явно не желая замечать, что она стоит как изваяние.
Довольно ловко он справился с молнией на спине, потом расстегнул лифчик без особого труда, а затем его теплые ладони самовольно проникли под платье и заскользили по ее телу, демонстрируя прекрасное знание предмета и полную осведомленность, где нужно задержаться подольше, где коснуться слегка, а где и посильнее. Дайана ожила и затрепетала. Он притянул ее к себе. Она чувствовала его упругий, мускулистый живот и бедра. Поняла и то, что он возбудился до крайности. Он зарылся губами в ее волосы и стал целовать чувствительное к ласкам местечко под самым ушком. Она сразу обмякла и тяжело задышала.
– Пойдем наверх, – сказал он охрипшим голосом.
– Росс… – Повернувшись, она взглянула на него, пытаясь в выражении лица отыскать признаки нежности, но увидела лишь неприкрытое, голое желание. Взяв его ладонь, она поднесла ее ко рту и поцеловала между пальцами. – Я быстро, – прошептала она, подняв на него затуманенный взор и улыбаясь.
Лицо у нее было просто ангельское, но в его выражении угадывалась не сказать чтобы порочность, но что-то в этом роде – неистовость и сладострастность. Такой разительный контраст, как говорится, между формой и содержанием вызывал в нем необузданные эротические фантазии и, по сути, для него являлся квинтэссенцией ее притягательности. Он взглянул на нее, потянулся к ней, но она уже взбегала вверх по лестнице.
Росс смотрел ей вслед. Высокая, гибкая, великолепно сложена, роскошные волосы – свободными прядями по плечам… Он нахмурился. Пять лет эта женщина была его женой, но как была, так и осталась загадкой. Милая, нежная… Одевается просто, но изысканно. Собственно, в этом верх искусства быть женщиной, по крайней мере если судить о ней по первому взгляду. У Дайаны и дом в безупречном порядке. Однако, если знать, что скрывается за внешним фасадом, трудно представить, что именно она живет в этом доме. Он один знал, насколько она непредсказуема, переменчива и легко поддается настроению. Она нуждалась в постоянном контроле, потому что для нее была характерна безудержность во всем. Он вспомнил ее лихачество за рулем. А в постели? Полная отдача страсти… Сможет ли он когда-нибудь до конца понять эту женщину? – неожиданно для себя подумал он.
Поставив на автомат стопку пластинок, Росс включил стерео. И немедленно чарующие звуки музыки наполнили комнату. Он подошел к камину. На каминной полке стояла фотография. Эдэм и Дайана на пляже у моря. Так-так! Свеженький снимок. А кто же фотографировал? Диксон, конечно. Росс помрачнел. Хмм!.. Хорошее фото. Выдержка, резкость – все в полном порядке. Фотоаппарат, судя по всему, из дорогих, да и фотограф – большой специалист. Но то, что приковало его внимание, заключалось совсем в другом. На Дайане не слишком много было надето поверх кружевной пены прибоя по щиколотки. Она смотрела на Эдэма и смеялась так, будто все хорошо и жизнь прекрасна. Да он просто слышит этот смех! Легкий и бархатистый… Сразу вспомнились далекие времена, когда она смеялась без умолку. Счастлива была с ним, да и он ее любил…
И зачем только пришел сюда! Понимал ведь, что не должен. Он поставил фотографию на полку, решив уйти немедленно, пока она не появилась, потянулся было за пиджаком, когда вдруг раздался голос Дайаны:
16 
